Святая, смешная, грешная - Виктор Ермаков Страница 9

«Стоп, милая, – сказала я мысленно себе, – куда тебя понесло? Какие пуговицы, какие вены, какие чувствительные зоны? Ты посмотри на парня. Он выглядит так, будто пальцы твоих рук нырнули не под манжету его сорочки, а к нему в плавки».

За эти секунды, что мои пальцы, нежно трогая, касались его запястья, он не проронил ни слова, в каждом его вдохе и выдохе, в каждом движении подрагивающих ресниц на слегка прикрытых глазах чувствовалось его наслаждение моим теплом, нежностью. Он просто млел под моими пальцами. Его рука лежала ладонью вверх и давала моим пальцам возможность свободно путешествовать по линиям его ладони, как бы изучая, читая их – так пальцы слепого читают слова по выдавленным на карточке буквам, узнавая истории невидимого им мира. Моя ладонь лежала в его открытой ладони. Мои пальцы касались его пульса, его запястья, но одновременно и его пальцы лежали на моём запястье, так же касаясь моего пульса. Наши пальцы синхронно двигались, то рисуя невидимые узоры, то на секунду останавливаясь в одной точке, словно нащупав эрогенную зону. Почему-то именно в этот момент мне вспомнилась поза «69», именно так выглядели сейчас наши руки, доставляя друг другу удовольствие от прикосновений.

Я на секунду замерла, улыбнувшись про себя от этой мысли, затем вновь начала движение своих пальцев по спирали, то увеличивая, то уменьшая радиус. Он нежно обхватил пальцами мою ладонь и лёгким движением поменял положение наших рук – так опытный мужчина меняет классическую позу, не расцепляя объятий. Одно движение – и ты под ним, одно движение – и ты сверху. Теперь его ладонь накрывала мою, и его пальцы властвовали на моей ладони, моём запястье, моём пульсе. На мне было лёгкое трикотажное платье цвета нежной молодой листвы с короткими рукавами и вырезом, сверху которого был надет белый кардиган мелкой вязки с широкими рукавами. Он был мужчиной, его мысли и желания были смелее моих, к тому же, более свободные рукава кардигана давали возможность его пальцам проникнуть гораздо дальше, чем могли проникнуть мои под узкие манжеты его сорочки. И вот его пальцы, только что трогавшие моё запястье, были уже на локтевом сгибе. Не знаю, насколько незамеченной для него была моя реакция от касания моей эрогенной зоны – одной из самых незащищённых, самых открытых, о которой он ещё секунду назад не знал, но сейчас мог догадаться, заглянув мне в глаза или под стол, где мои закинутые одна на другую ноги вдруг сжались и чуть вытянулись вперёд, а по коже руки предательски побежали мурашки, которые он не мог не ощутить своей ладонью. Спасибо рыбе. Вернее, официантке, которая принесла её.

– Пожалуйста, ваша рыба, – приятно улыбаясь, произнесла официантка, ставя перед нами заказ, затем налив немного вина в Костин бокал, предлагая ему продегустировать. Сделав небольшой глоток, он на секунду задержал его во рту, с видом тонкого ценителя вин произнес: «Да, вполне». Меня всегда забавляла эта церемония, заканчивающаяся одним и тем же выражением лица, одобрительным кивком головы и примерно одними и теми же словами. Всегда хотела увидеть, как кто-нибудь, сделав глоток, небрежно махнет рукой, со словами: «Унесите, подайте другое». И уж совсем было бы интересно увидеть выражение лица официанта или сомелье, поскольку откупоренная и не понравившаяся бутылка стоит совсем-совсем не дёшево. Получив одобрительный кивок головы от Кости, официантка наполнила мой бокал, затем его, пожелала приятного аппетита и вечера и удалилась. Края наших бокалов коснулись друг друга так, как будто это был первый робкий поцелуй.

– За встречу, – произнес Костя.

– За встречу, – ответила я.

– Не хочу загадывать наперёд, но очень-очень надеюсь, что наша переписка и сегодняшняя встреча – это не банальная интрижка, – глядя мне в глаза, произнёс Костя.

– Приятного аппетита, – улыбнулась я. – Посмотрим. Тоже не люблю загадывать, но банальные интрижки не моя тема.

Рыба действительно была вкусной, и не думаю, что только потому, что я была голодна. Свежая, ещё горячая, только что из печи ароматная фокачча с розмарином была восхитительна. Всё– таки умеют итальянцы из лепёшки обычного теста сделать фокаччу, пиццу, не говоря уж о пресловутых спагетти, заполонивших весь мир. Почему их равиоли, где мяса кот наплакал, подаются в ресторанах по всей Европе, а наши вкуснейшие пельмени днём с огнём не сыщешь?

– Катюш, о чём задумалась? – вернул меня из мысленного кулинарного путешествия Костин голос.

– О несправедливости, – поддевая белый кусочек рыбы на вилку и отправляя его в рот, ответила я.

– О несправедливости? – переспросил он, слегка удивленно, остановив полоску фокаччи по пути в рот. – Не понял, можно поподробнее?

– Да нет, ничего серьезного. Просто я зациклена на справедливости, вернее, на её отсутствии, поэтому лучше не начинать.

– Почему же? Мне интересно, я сам за справедливость, за мир во всём мире, и всё такое, – произнёс он с глубокомысленным видом, – но давай об этом не сегодня. За тебя, Кать, за твою красоту, за прекрасную улыбку, ну и, конечно, за твоё обострённое чувство к справедливости. Костя поднял бокал и не чокаясь, а просто кивком головы, словно подтверждая сказанное, сделал глоток.

– Спасибо, – улыбнулась я, чуть пригубив свой бокал вина. – Действительно, прекрасное вино, но, знаешь, мне ещё ехать, а сейчас, в праздничные дни, гаишников, как саранчи, поэтому я так, чисто символически, хорошо?

– Ну да, да, конечно, не вопрос. Может, всё-таки десерт посмотрим?

– О нет, нет, спасибо, уже поздно, давай просто чайку закажем. Я зелёный пью, а ты?

– С удовольствием. Он открыл меню и стал вслух читать. Сошлись на «молочном улуне».

Официантка навела порядок на нашем столе, убрала недоеденную фокаччу, сменила тарелки и, долив вино в бокалы, удалилась. Пока мы ели рыбу, говорили как-то обо всём и ни о чём, Костя рассказал пару анекдотов, несколько коротких историй, в общем, обычный разговор, приятный, непринуждённый.

Ужин подходил к концу, а наше знакомство только начиналось. На белой скатерти стола остались только два бокала и наши руки, которые тут же потянулись друг к другу.

– Ты сейчас домой?

– Ну да, конечно, – улыбнулась я, посмотрев на часы, – первый час уже, пробок нет, думаю, за пятнадцать минут буду дома. Что тут ехать-то – Кутузовский, Арбат, через Большой Каменный мост, и я на Полянке.

Костя, видимо, что-то вспомнив, заулыбался.

– Кать, вот мы знакомы уже с тобой больше месяца. Сидим, ужинаем, я надеюсь, произвел впечатление нормального, как минимум, вменяемого человека?

Я прищурила один глаз, глядя на него, как будто оценивая, вменяемый он или нет, пытаясь понять, к чему бы этот вопрос.

– Ну, в общем, да, вроде нормальный и даже вменяемый, – и выдержав паузу, добавила: – На первый взгляд.

– Так, может, всё же дашь мне свой телефончик? Обещаю в пьяном виде и ночью не звонить.

– Точно? Ни одного звонка, после 24-х часов? Обещаешь?

– Гарантирую, сто процентов.