Плохая девочка - Елена Сокол Страница 9

Занятная парочка. Оба выглядят странно, но мило.

— Девочка моя! — С этими словами женщина заключает меня в крепкие объятия. — Какое горе! — От нее пахнет густыми, сладкими духами, от которых перехватывает дух. — Я — Рита. Помнишь? Мы в обед говорили с тобой по телефону. Мне так жаль! — Она отстраняется, чтобы познакомить меня со своим спутником. — А это Лео, мой супруг.

Я пожимаю его горячую ладонь. На глаза снова пробираются слезы. Удивительно, как одно объятие может снова заставить чувствовать боль острее.

— Мы очень торопились. — Уверяет мужчина. — С тобой все в порядке?

— Не знаю. Да. Наверное, да.

Его губы изгибаются в улыбке, и крашеные усики повторяют это движение за ними.

— А где бабушка? — Оглядываюсь я.

— Ее провели сразу к Харри. — Сжимает мою ладонь Рита. — Сейчас вы с ней повидаетесь.

— Я, наверное, пойду. — Извиняется Алина.

— Еще раз спасибо. — Киваю ей.

Девушка уходит.

Это не страшно. Теперь я не одна.

— Ты только не переживай, — шепчет Рита, поглаживая мое плечо, — теперь мы здесь. Никто тебя не заберет, и бумажные дела тоже все уладим.

— Спасибо, что приехали. — Говорю, утирая слезы.

Благодарность за то, что они откликнулись и приехали, буквально переполняет меня. По сути, бабушка Хелена и бывшая семья Харри — чужие для меня люди, но известие о том, что до совершеннолетия я не могу вести самостоятельную жизнь, буквально выбило меня из колеи. Да, Харри был моим отчимом, и они не обязаны были поддерживать меня в такой момент, но две трети его имущества отойдет им, а, значит, нам в любом случае придется контактировать. И счастье, что эти люди так тепло отнеслись ко мне.

Через некоторое время нас приводят в то ужасное помещение, где находится тело отца. Из-за высоких металлических дверей вводят пожилую женщину. Я сразу узнаю в ней черты Харри: светлые глаза, прямой нос, тонкие губы. Она вся в слезах, ее морщинистые руки трясутся. Отец дважды в год уезжал, чтобы навестить ее, и я впервые жалею, что раньше мы никогда с ней не встречались. Нельзя оставлять стариков доживать свой век в одиночестве.

— Это Мариана. — Громко говорит Рита. И наклонившись к ее уху, повторяет: — Ма-ри-а-на.

— А… — Глаза старушки вспыхивают ясным удивлением. — Дочка.

Мы обнимаемся и плачем.

Бабушка Хелена потеряла сына, ей еще тяжелее, чем мне. Рита обнимает нас обеих и тоже всхлипывает. Сквозь слезы я вижу, как Лео переглядывается с соцработником — тот теперь спокоен, что я не одна.

Два дня пролетают, словно в туманной дымке. Бабушка и родственники заселяются в наш дом — в гостевые комнаты на первом этаже. Папа купил этот двухэтажный коттедж в элитном поселке как раз перед тем, как мама заболела, поэтому мы не успели его толком обустроить, но Рита быстро осваивается и берет на себя все хлопоты: прибирается, готовит еду, пытается постоянно накормить меня и бабушку. Стоит признать, их присутствие в доме не дает мне провалиться в пучину одиночества и отчаяния.

— Нужно организовать Харри достойные похороны. — С утра после первой ночи в доме говорит мне Рита. — Как думаешь, его фирма возьмет на себя расходы?

— Похороны? Ох, точно. — Спохватываюсь я.

В голове никак не укладывается мысль о том, что его больше нет, а тут это. Во взрослой жизни нужно быть достаточно стойким, чтобы решать такие вопросы, одновременно переживая горе.

— У мамы была глиома, и отец продал контрольный пакет акций партнерам, чтобы оплатить ее экспериментальное лечение. — Сообщаю я. — Но он все еще акционер, так что стоит переговорить с руководством фирмы. Возможно, они оплатят хотя бы часть расходов. — Я беру с камина ежедневник Харри. — Вот его записная книжка, тут все номера.

— Я займусь. — Улыбается Рита.

Мне все больше нравятся эта женщина и ее муж. Мы приятно и душевно общаемся за столом. Благодаря ее заботе, и бабушка начинает оживать. Слышит она плохо, но зато с удовольствием рассказывает мне истории из детства отца и гладит по волосам трясущейся рукой.

— Может быть, Харри держал дома наличность? — Подходит ко мне Рита вечером. — Суммы, которую выделит фирма, будет недостаточно, чтобы покрыть расходы. К тому же, у тебя есть на что жить до того момента, когда можно будет распоряжаться наследством?

Я проверяю в сейфе в кабинете отца.

— Отлично. — Рита берет пачку купюр. — Этого должно хватить. Не переживай, я все организую.

— Спасибо.

Я и не переживаю.

Я просто тоскую по своей семье и той жизни, которой у меня уже не будет. По смеху мамы и ее крепким объятиям, по ворчанию отца, который с утра мог целый час искать очки или ключи, а потом уйти в офис в тапочках, по нашим поездкам по стране, во время которых родители вдохновлялись природой и культурой для поиска новых идей для своей фирмы. Я скучаю по всему тому, что когда-то было для меня естественным, как воздух, а теперь осталось лишь в воспоминаниях, и ищу в себе силы для того, чтобы вернуться к нормальной жизни и продолжить учебу.

— Все будет хорошо, — утешает меня Рита после похорон, когда мы возвращаемся домой.

И я верю ей.

И, глядя на нее, недоумеваю: что же заставило Харри расстаться с этой милой, доброй женщиной? Почему он никогда не говорил с нами о своей первой семье? Почему не упоминал их в разговорах? «Ему не просто», — поясняла мама, если я спрашивала. Но мне всегда хотелось познакомиться и с бабушкой, и сыном папы. Мы бы подружились, если бы они приезжали в гости. Жаль, раньше этого не происходило, и понадобилась трагедия, чтобы объединить нас.

— Кай звонил! — Радостно сообщает Рита, потрясая в воздухе телефоном. — Лео, он сегодня приедет!

Услышав об этом, я ощущаю какое-то неясное волнение.

— Кай?

— Да, твой сводный брат. — Обнимает меня женщина. — Он тебе понравится!

— Это замечательно. — Я закусываю губу.

Моя жизнь меняется слишком резко — быстрее, чем успеваешь привыкнуть.

— Что? — Бабушка в кресле кутается в теплый плед.

— Твой внук едет, Хелена. — Наклоняется к ней Рита. — Наконец-то, будем все вместе!

Она пританцовывает.

— Приготовлю ему комнату. — Говорю я и поднимаюсь наверх.

На втором этаже только одна спальня свободна. Я вхожу и сажусь на кровать. Ощущение, что стены сжимаются, становится все острее. Я зажмуриваюсь, чтобы не расплакаться — сама не знаю, почему, но эти чувства разрывают меня изнутри.

Кай приезжает, когда на улице уже темнеет.

Я понимаю это по звукам голосов, раздающихся в гостиной. Спускаюсь по лестнице и застываю на последней ступеньке.