Любовь джентльмена - Сильвия Дэй Страница 9

– Теперь, когда твой траур позади, ты собираешься возвращаться к себе?

Элизабет прищурилась.

– Так тебе было бы проще, да?

– Разумеется, завтраку в постели и послеполуденным встречам будет способствовать более интимная обстановка, – спокойно ответил Маркус.

Вырвав руку, Элизабет повернулась к нему спиной.

– Принимая во внимание твою явную неприязнь ко мне, я бы этого не сказала, – проворчала она. – Я никак не могу понять, почему ты так жаждешь интимной связи.

– Физическая близость не обязательно влечет за собой интим.

Плечи Элизабет застыли под водопадом темных волос.

– Неужели? – Она фыркнула.

Смахнув воображаемую пылинку с манжеты, Маркус подошел к дивану, поправил сюртук и сел; он не хотел выказывать свое раздражение, а чувство вины и так посещало его достаточно часто.

– Я стал тем, кем ты меня когда-то посчитала. А что же мне было делать, дорогая? Сходить с ума от мыслей о тебе? Изнывать без тебя? – Он выразительно вздохнул в надежде, что тем вынудит Элизабет повернуться к себе лицом. Смотреть на нее было для него удовольствием, но через четыре года это превратилось в наслаждение, необходимое, словно воздух. – По правде сказать, я не удивился бы, узнав, что ты отказала мне в том небольшом утешении, в котором я нуждаюсь, из-за своего жестокосердия.

Элизабет резко обернулась, щеки ее пылали.

– И ты еще обвиняешь меня?

– А кого я должен винить? – Маркус открыл табакерку и достал щепотку табака. – Все эти годы в моих объятиях должна была пребывать именно ты, и, каждый раз деля ложе с другой женщиной, я надеялся, что именно она заставит позабыть тебя. И все же этого не смогла сделать ни одна из них. Я часто заставлял себя притворяться, что рядом со мной ты, что именно с тобой я занимаюсь сексом. Проклятие!

Ее руки сжались в кулаки.

– Почему тебе обязательно становиться таким, как мой отец?

– А ты предпочла бы, чтобы я стал монахом?

– Монах лучше, чем распутник!

– В то время, когда ты удовлетворяла другого мужчину и ни капли не страдала? – Маркус изо всех сил старался казаться спокойным и равнодушным, в то время как все его существо напряженно ожидало. – Элизабет, ты думала обо мне на брачном ложе? Тебя когда-нибудь преследовали сны обо мне? Ты когда-нибудь желала, чтобы в тебе был я? Чтобы мой пот покрывал твою кожу?

Элизабет долго стояла неподвижно, потом ее губы сложились в такую соблазнительную улыбку, что внутри у Маркуса все сжалось. Он внутренне приготовился к схватке, однако мысль о сексуальных домогательствах ему и в голову не приходила. Неужели он до сих пор так ее и не понял?

– Маркус, ты правда хочешь, чтобы я рассказала тебе о своем брачном ложе и о разнообразных способах, которыми Хоторн соединялся со мной? Хочешь знать, что ему нравилось больше всего, о чем он умолял? Или ты предпочитаешь услышать, что нравится мне и какой способ слияния предпочитаю я?

Элизабет медленно направилась к нему, покачивая бедрами, и у Маркуса пересохло во рту. За все время их общения она никогда не проявляла сексуальную агрессию. Он представил себе ее лицо на смятой подушке, ее, распростертую и готовую, когда другой мужчина входил в нее сзади. Челюсти его заболели от усилия, примитивная жажда обладания почти уничтожила его.

Распахнув полы сюртука, Маркус продемонстрировал, как под его бриджами напрягся член. Элизабет замедлила шаг и усмехнулась:

– Я не настолько невинна, чтобы с криком убежать, увидев возбуждение мужчины.

Нагнувшись, она положила руки Маркусу на колени. Теперь перед ним находилась чувственная полная грудь, почти вываливавшаяся из округлого выреза декольте с атласной оторочкой. В вечернем наряде ее грудь сдавливал корсет, но для дневной одежды ограничения были гораздо мягче, и Маркус не отводил взгляда от сокровища, демонстрировавшегося ему столь откровенно.

Будучи не из тех, кто упускает представившуюся возможность, Маркус протянул руки и положил их на грудь Элизабет. Вознаграждением ему стал ее резкий вдох. Из робкой девушки Элизабет превратилась в женщину с соблазнительными формами.

Сжимая и массируя ее соски, Маркус смотрел на ложбинку на груди Элизабет и представлял, как проводит по ней членом. Подумав об этом, он зарычал и, взглянув на ее рот, уловил горячее желание в том, как Элизабет облизала губы.

Потом она вдруг выпрямилась, повернулась к нему спиной и потянулась к столику. Маркус хотел попросить ее вернуться, но Элизабет сунула ему в руки запечатанное послание и отошла. Он знал заранее, что найдет внутри, но все-таки подождал, пока восстановится дыхание и успокоится волнение в крови.

Аккуратно сломав печать, Маркус просмотрел содержимое письма.

– Сколько времени оно у тебя? – мрачно поинтересовался он.

– Несколько часов.

Маркус перевернул бумагу и поднял глаза: Элизабет раскраснелась, глаза ее покрылись поволокой, но подбородок был поднят самым решительным образом. Нахмурившись, граф встал.

– Тебе неинтересно узнать, что там?

– Зачем? Я и так знаю содержание. Он готов встретиться со мной и получить дневник. Какая разница, в каких выражениях он изложил это требование? Ты внимательно прочел дневник Хоторна?

Маркус кивнул:

– Карты были довольно-таки просты: Хоторн сделал подробные зарисовки нескольких участков побережья Англии и Шотландии, а также нескольких колониальных фарватеров, с которыми я знаком. Однако шифр Хоторна почти не поддается расшифровке. Я надеялся, что у меня будет больше времени на его изучение. – Сложив письмо, Маркус убрал его в карман. Криптография стала его хобби после того, как Элизабет вышла замуж, ибо это занятие требовало большой сосредоточенности, позволявшей ненадолго отвлечься от мыслей о ней. – Тем не менее я знаю это место. Мы с Эйвери будем поблизости, чтобы защитить тебя.

– Как скажешь. – Элизабет пожала плечами.

Встав, Маркус подошел к ней, схватил за плечи и сильно встряхнул.

– Как ты можешь быть такой спокойной? Ты хоть представляешь, какова опасность, или у тебя вообще отсутствует здравый смысл?

– А ты? Чего ты от меня вообще хочешь: чтобы я расплакалась или стала заламывать руки?

– Неплохо было бы хоть как-то отреагировать, показать, что ты дорожишь собственной безопасностью.

Отпустив плечи Элизабет, Маркус погрузил пальцы в ее волосы, а потом стал целовать столь настойчиво, что она вынуждена была прижаться к стене. Ее губы распахнулись, принимая движения его языка, она дрожала, хныкала, пока наконец не замерла в его объятиях.

Почувствовав, что задыхается, Маркус отпрянул и прижался лбом к ее лбу.

– Почему ты оживаешь лишь тогда, когда я тебя касаюсь? Неужели ты не устаешь от маски, за которой прячешься?