Принц Николас - Эмма Чейз Страница 9

– Пожалуйста, не надо, – с сарказмом звучит чувственный голос.

– Это кто, Николас, Саймон?

– Да, он здесь со мной. Мы решили перекусить.

– Черт, я думала ты один. С купанием придется повременить. Кстати, я сшила тебе две новые рубашки, должна сказать, они чудесно получились. Не могу дождаться, когда же ты их наконец-то увидишь!

Саймон пожимает плечами, объясняя ее слова своему другу:

– Шитье – ее хобби. Она любит делать новую одежду для меня.

В ответ брюнет спрашивает:

– Она может сшить себе кляп?

Френни, которая, видимо, все слышит, кричит из трубки:

– Отвали, Ники!

После того как Саймон заканчивает разговор, обещая принять ванну с ней вместе, когда вернется в номер, мужчины продолжают беседу, но теперь уже намного тише. Я успеваю застать конец разговора, когда возвращаюсь из кухни с чашкой чая и тарелками с пирогами.

– …узнал трудный путь. Все продается и все имеет цену.

– Боже, да ты просто очаровательный клубок света, когда напьешься, жаль, что не так часто злоупотребляешь спиртными напитками.

В голосе Саймона слышится сарказм.

Я чувствую, как эти серо-зеленые глаза наблюдают за мной, пока я расставляю тарелки на столе. Теперь, когда я узнала, как его зовут, он как будто стал еще сексуальнее. Николас – красивое имя.

– А ты что думаешь, голубка? – спрашивает он, обращаясь ко мне.

Я ставлю перед ним заказ, в это время Саймон уже копается в своем черничном пироге.

– Что думаю о чем?

– У нас только что был спор. Я считаю, что все и всех можно купить за правильную цену. Что ты думаешь по этому поводу?

Было время, когда я была моложе, глупее и намного наивнее, как Элли сейчас, и тогда бы я сказала «нет». Но в реальном мире идеализм – это первое, что нужно отпустить.

– Я согласна. Деньги решают все.

– Черт возьми, теперь вы оба меня удручаете, – говорит Саймон, – мне, возможно, понадобится еще один кусочек пирога.

По лицу Николаса медленно расползается великолепная улыбка. Она странно влияет на меня, делая голову легкой, а колени – ватными. У него есть ямочки, и как я раньше их не заметила? Они являются одним из атрибутов его чертовской сексуальности, добавляют игривости, мальчишеской красоты к его уже и без того сокрушительному облику.

– Я рад, что ты сказала это, сладкая.

И я нахожусь в наносекундах от того, чтобы захихикать как дура. До тех пор, пока этот голос, который я с радостью буду слушать, даже если он просто зачитает телефонный справочник, не останавливает меня:

– Десять тысяч долларов.

Я склоняю голову в немом вопросе.

Он уточняет:

– Проведи ночь со мной, и я заплачу тебе десять тысяч долларов.

– Сделать… что? – я смеюсь, потому что он шутит, ведь так?

– Есть большая пустая кровать. Давай попробуем и посмотрим, что произойдет.

Я перевожу взгляд от него к Саймону, потом к двум парням у двери.

– Это шутка?

Он делает еще один глоток из своей фляжки.

– Я никогда не шучу по поводу денег или секса.

– Ты хочешь заплатить мне десять тысяч долларов, чтобы я переспала с тобой?

– Более одного раза в десятках разных позах. Я мог бы, – он делает в воздухе пальцами кавычки, – поухаживать за тобой, но это займет время. – Он постукивает по своим часам. «Ролекс», бриллианты и платина, цена около 130 000 долларов. – А у меня его ничтожно мало.

Я фыркаю, отходя от шока.

– Я не буду спать с тобой за деньги.

– Почему нет?

– Потому что я не проститутка.

– Конечно, нет. Но ты молода и красива, я привлекателен и богат. И вот вопрос: почему мы с тобой до сих пор не трахнулись?

Это сильный аргумент.

Подождите. О нет, это не так. Это плохой аргумент. Плохой, грязный, дикий!

Николасу, кажется, нравится наблюдать за моим смущением и агонией.

И, боже мой, я действительно обдумываю это. Я анализирую и прокручиваю в памяти его слова, снова и снова, вплоть до мельчайших подробностей. Но шутки в сторону, я не тот тип девушек, которые пойдут на что-либо подобное в реальной жизни.

– Нет.

– Нет? – он выглядит по-настоящему шокированным и разочарованным.

– Нет, – повторяю я. – Это будет неправильно.

Он потирает большим пальцем нижнюю губу, оценивая меня. Кстати, насчет оценивания, у него красивые пальцы. Длинные, прямые с чистыми ухоженными ногтями. В моей голове звучит голос доктора Сьюза: «Ох, по каким же местам могли бы пройтись эти пальцы».

Господи, со мной что-то не так.

– У тебя есть парень?

– Нет.

– Ты лесбиянка?

– Нет.

– Тогда это будет самая правильная вещь, которую ты когда-либо сделаешь.

Я поднимаю подбородок и скрещиваю руки на груди в защитном жесте.

– Мое достоинство не продается.

Николас наклоняется вперед, поедая меня глазами.

– Моему члену не нужно твое достоинство, милая. Напротив, я хочу поместить его как можно глубже в тебя.

– У тебя на все есть ответ?

– Вот мой ответ на это – двадцать тысяч долларов.

Черт возьми! Моя нижняя челюсть сейчас находится где-то в районе пола.

Эти великолепные глубокие глаза пристально смотрят в мои, завлекая поддаться искушению.

– Ты не пожалеешь об этом, клянусь.

И сейчас мысли о деньгах, о таком огромном количестве наличных, затмевают мысли о сексе. Я думаю о том, куда бы я могла потратить все эти деньги – починить водонагреватель, внести ипотечный платеж, отложить финансы на второй семестр Элли. Боже, это так заманчиво.

Но когда деньги закончатся, а это произойдет быстро, мое отражение в зеркале никуда не денется.

И я буду смотреть на него ежедневно.

– Я думаю, мы оба ошиблись, – говорю я, пожимая плечами. – У некоторых вещей нет цены, и они не продаются, вообще.

Саймон хлопает в ладоши.

– Отлично, солнышко. Оптимизм снова побеждает. Этот пирог изумительный, кстати, ты вроде говорила, что печешь их сама, да? Тебе нужно написать кулинарную книгу.

Я не отвечаю ему. Николас все еще удерживает мой взгляд, и я не могу ничего поделать.

– Или, может, я пытаюсь купить неправильную вещь. Иногда корову нельзя продать, но молоко будет стоить свою цену.