Счастливчики - Лиз Лоусон Страница 9

– Дерьмово выглядишь, чувак. – Он останавливается рядом со мной и перекидывает свою барсетку на другое плечо. На ком-то еще ее обозвали бы мужской косметичкой, но стоило Конору начать носить такую сумку в начале года, как они завоевали популярность и теперь просто хит сезона. Удивительно, как меня до сих пор не считают популярным, ведь Конор все еще со мной общается, но, полагаю, это лишь доказывает, насколько я на самом деле чумной. – Прямо-таки неуд.

Закатываю глаза.

– Во-первых, пожалуйста, уймись с сокращениями. Говоришь, как семиклассник. Невозможно слушать. Во-вторых, я не хочу это обсуждать. Давай просто найдем Гвен и уйдем отсюда. Я устал как собака.

Он качает головой.

– Тебе лучше не использовать эту отговорку, чтобы прогулять мою репетицию сегодня вечером. Я тебе простил последние четыре раза, но становится немного неубедительно, чувак.

– Не стану, – вздыхаю я. – Все, отцепись. Приду.

Отлично. Все-таки сдался. Я захлопываю свой шкафчик.

– Хорошо. – Он делает движение пальцами, мол, я слежу за тобой, но все, о чем я могу думать, это «Да, я в курсе, что ты за мной следишь – ты и все остальные в этой тюрьме».

Прежде чем мы успеваем продолжить пререкания, притопывает Гвен и падает на дверь моего шкафчика.

– Я вас еще из холла услышала. Может, заткнетесь? День и так был дерьмовым, и я просто хочу домой.

– Ты тоже? – Конор подталкивает ее ногу своим ботинком. – Боже, вы, Теллеры, такие зануды. – Мы с Гвен поворачиваемся к нему и злобно зыркаем. – Ого, тихо, тихо, извините, ребята. – Он поднимает руки и начинает отступать прочь по коридору. – Мир, чуваки. Давайте валить отсюда нах. – Поворачивается и уходит с уверенностью того, кто знает, что за ним последуют.

– Сокращения! – кричу ему в спину. Это словечко Конор начал использовать в прошлом году, после короткой интрижки с девятиклассницей. По необъяснимой причине, оно задержалось. Девушка, к счастью, нет.

Конор, не оборачиваясь, показывает мне средний палец. Мы с Гвен закатываем глаза, но делаем то же, что и обычно, – плетемся следом за другом.

Заруливаю на нашу подъездную дорожку после быстрой остановки в хозяйственном магазине, где мы купили белую краску, – и, конечно же, вот она, милая ярко-красная надпись, по-прежнему тянется через всю дверь гаража: СУКА. Клянусь, с утра буквы стали больше.

Потрясающе, что она все еще там. Просто потрясающе. Если бы Гвен не увидела ее утром, то сейчас уж точно бы не пропустила.

Сестра выпрыгивает, а я все сижу в машине. Конор замечает это.

– Ты в порядке, чувак? – Он вскидывает брови, держась за дверь.

Утвердительно ворчу, выдавливаю полуулыбку и неохотно выхожу из машины. Я думал, что давно уже научился ничего не ждать от родителей. То, что мой папа ни черта за весь день не сделал, не должно удивлять, но по какой-то идиотской причине это бесит больше всего. Вот что я за дурак?

– Неважно. – Прислоняюсь к водительской двери джипа и протираю глаза. – Мы ведь это и ожидали увидеть? Поэтому и привезли краску.

Конор кивает, и мне кажется, что по его лицу пробегает вспышка жалости, но я не успеваю понять, было ли это на самом деле или мне показалось. Друг идет к багажнику и выгружает краску.

– Давай займемся делом.

На возню с дверью уходит примерно полтора часа. Гвен приносит нам пару бутылок с водой; очень мило с ее стороны, в этом месяце адски жарко.

К тому времени, как мы заканчиваем, руки отваливаются, с меня семь потов сошло, но от отца по-прежнему ничего не слышно. Я знаю, что он внутри, – его машина стоит на дорожке. У меня не хватает духа спросить Гвен, не видела ли она его.

Так с ним было не всегда. Я помню его совсем другим человеком. Не знаю, что произошло, стал ли он дерьмовым отцом, когда потерял работу и решил превратить свою убогую гаражную группу во что-то серьезное, или это случилось несколько лет спустя, когда папа начал понимать, что его мечта никогда не сбудется. Обычно я вообще об этом не думаю – отец изменился, точка. Уже слишком поздно, и с меня хватит.

– Зайдешь перекусить, прежде чем мы пойдем? – спрашиваю я Конора. Я бы предпочел отправиться куда угодно, только не в дом, но мне нужно сменить одежду, забрызганную краской, а запасной в машине, к сожалению, нет. Конор – единственный человек, которого я до сих пор впускаю в свой дом. Правда, не то чтобы кто-то сильно к нам рвался.

– Конечно, – пожимает плечами друг.

Мы пробираемся внутрь, и там, как обычно, царит мертвая тишина. Через мгновение я слышу слабую музыку из комнаты Гвен наверху, но нигде не видно никаких признаков отца.

На кухне Конор садится верхом на стул и кладет локти на стойку.

– Мужик, как у меня болит рука. Репетиция пойдет коту под хвост.

Роюсь в кладовой и начинаю выбрасывать попавшиеся припасы в его сторону.

– Крендели. Им всего пара недель. Картофельные чипсы… Лучше сначала проверь срок годности. Что там у нас еще? – Ныряю глубже в шкаф. – О, как мило. Рыбные консервы. Наверное, уже протухли на хрен.

Конор вздыхает.

– Чем вы, ребята, питаетесь с тех пор, как ваша мама взяла это дело?

Я фыркаю и поворачиваюсь к нему лицом, прислонившись спиной к холодильнику и скрестив руки.

– С тех пор, как она взяла это дело? То есть до того мы прямо-таки объедались свежими фруктами и деликатесами?

Он закатывает глаза.

– Нет, но, по крайней мере, раньше она иногда была рядом. Больше, чем сейчас…

Я пожимаю плечами.

– Ну да, наверное. Без разницы. Я подхватываю что-то для себя и Гвен по дороге из школы. Ночами мне все равно делать нечего, и я пытаюсь научиться готовить…

– Ты? Готовить? – хохочет Конор. – Да ладно, чувак.

Я качаю головой; со стыда бы сгорел признаваться в этом кому-то, кроме Конора.

– Да. Я учусь готовить. Живи с этим. – Мне следовало держать рот на замке, но я ненавижу то, как на меня смотрит Конор, будто я какой-то бедный мальчик-сирота, которого нужно спасти. Уж не ему камни бросать. Не моя домашняя жизнь похожа на эпизод «Семейки Брейди» ^[1]. Его отец в принципе едва сознает, что Конор жив.

– Я пойду переоденусь.

– Ладно, чувак, я пока посижу здесь, пожую крендели… – Конор сует один в рот и начинает кашлять. – Чувак, они ж протухли на фиг. Ты издеваешься? Хочешь меня убить? – Спрыгивает со стула, подбегает к раковине и начинает пить воду из-под крана.

– Ну ты и идиот. Миллион раз здесь был и уже должен ожидать еду определенного качества. Главное правило: ешь все; просто, ну знаешь, проверяй на плесень. Сейчас вернусь.