Жена штандартенфюрера - Элли Мидвуд Страница 9

— Если мы оба уедем, кто же присмотрит за твоим отцом? У моего уже и так паранойя развилась, что за ним могут следить, и потому ему нельзя водить дружбу с евреями. Норберт тоже сам не свой, боится, что его вот-вот призовут в армию или те же СС…

— А ты?

— А что я? Я могу дружить с кем хочу, я же всего-навсего глупая девчонка, что я понимаю во всех этих расовых вопросах? — Я заговорщически ему подмигнула.

— Я поеду, но при одном условии. Ты должна мне здесь и сейчас пообещать, что если вдруг что-то изменится и твоя жизнь вдруг окажется в опасности, ты приедешь и найдёшь меня.

— Обещаю, Адам.

Всего три дня спустя, после получения штампа в офисе иммиграции о выезде в Швейцарию, он собрал чемоданы и уехал. Теперь моим единственным другом был только мой верный пёс Мило.

* * *

Я наконец немного отошла от последних событий и немного успокоилась. Мой восемнадцатый день рождения был всего через месяц, и мой отец уже запланировал большой праздник для своей «маленькой принцессы». Я не могла дождаться, чтобы увидеть всех членов нашей семьи, даже самых отдаленных, и поделиться с ними радостными новостями: фрау Марта выбрала меня заменой нашей новой примы, Гизелы, и пусть технически я всё ещё была обычной солисткой, если Гизела вдруг заболела бы или решила заняться пополнением семьи (она совсем недавно вышла замуж), именно я заняла бы её место.

Я стояла на невысоком стуле, пока герр Либерман и его всегда улыбающаяся жена, Руфь, — которая каждый раз причитала, что я была уж чересчур худой для своего возраста и всегда старалась угостить меня домашними пирогами, — работали над моим платьем, заказанным специально по случаю. Отец с самого начала заявил, что берёт на себя все необходимые расходы, и что они могли творить какой угодно шедевр, не задумываясь о цене. Я старалась не вертеться уж слишком перед зеркалом, но не удержалась и вскоре начала напевать популярную мелодию; я впервые за долгое время снова почувствовала себя беззаботным ребёнком.

Руфь пошла во внешний зал, чтобы принести ещё булавок и немедленно вернулась назад в примерочную с крайне взволнованным видом.

— Фройляйн Мейсснер, там снаружи стоит чёрная машина, и господин офицер, который из неё вышел, настаивает, что ему нужно с вами поговорить.

Чёрная машина у меня уже давно не ассоциировалась ни с чем хорошим, но вот чему я удивилась, так это тому, как ему удалось меня найти.

— Я могу прямо так выйти на улицу? Платье на мне не развалится, верно?

— Нет, фройляйн, не беспокойтесь.

Я ободряюще кивнула доброй женщине и вышла на улицу. Конечно же, это была машина Райнхарта с его водителем, который, видимо, меня ожидал.

— Добрый день, фройляйн Мейсснер. — Он быстро избавился от своей сигареты и открыл заднюю дверь. Как я и предполагала, Райнхарт сидел внутри.

— Что вы делаете в еврейском ателье, Аннализа?

«Отличное начало разговора, ничего не скажешь. И вам хорошего дня, офицер Райнхарт».

— Они всегда были нашими портными, и никто в округе не может сравниться с ними в качестве. Как вы меня нашли?

— Какой смысл занимать высокий пост в СС, если не извлекать из этого никакой выгоды? — Если это предполагалось быть шуткой, то я не потрудилась изобразить в ответ улыбку. Похоже, он понял намёк по выражению моего лица и наконец ответил на мой вопрос. — Да не бойтесь вы, я за вами не слежу. Ваша матушка сообщила мне, где вас искать.

— Вы познакомились с моей матерью?

— Ну, вообще-то, я надеялся поговорить с вами, но вас не было дома, а ваша домработница мне не очень-то спешила помочь с вашим местонахождением. Вот мне и пришлось представиться фрау Мейсснер, надеюсь, вы не против. Дело было срочное. Красивое на вас платье, кстати.

— Благодарю вас. Так что за срочное дело?

— Ничего сверхважного, просто хотел убедиться, что вы не планируете никуда вечером идти.

— Я одна по вечерам никуда не хожу, Ульрих, поэтому я не совсем понимаю, к чему вы ведёте.

— Я уже поговорил с вашей матерью и убедился, что она понимает важность моей просьбы. Всё, о чем я прошу, так это чтобы вы и члены вашей семьи не покидали вашего дома сегодня вечером, договорились? — Не дожидаясь моего ответа, он продолжил, — А теперь вернёмся внутрь и скажем вашим друзьям, чтобы поторапливались с платьем.

— Это совсем не обязательно, мне не к спеху, у них ещё уйма времени до…

Не было смысла продолжать, потому что штурмбаннфюрер Райнхарт уже вышел из машины и держал для меня открытой дверь. Я проследовала за ним в ателье, где его чёрная форма явно напугала бедных герра и фрау Либерман. Осмотревшись вокруг, Райнхарт повернулся к владельцам.

— Прекрасную работу вы проделали с платьем этой юной леди.

Герр Либерман нервно сглотнул и слегка склонил голову на бок.

— Благодарю вас, герр офицер.

— Оно почти закончено, не так ли?

— Да, герр офицер. Мы только закончили подшивать рукава, всё, что осталось, это нашить кружево.

— Ну что ж, это не должно занять у вас много времени. За пару часов управитесь?

— Я полагаю, да.

— Вот и прекрасно. В таком случае, не теряйте времени даром и принимайтесь за работу. Я пока отвезу фройляйн Мейсснер домой, и пришлю моего водителя за платьем ровно через два часа. Не заставляйте меня ждать.

— Конечно, герр офицер.

Я виновато улыбнулась Либерманам и пошла переодеться в своё платье, в котором пришла. «Надо будет попросить папу заплатить им сверху за все их труды», думала я. «Но как смеет этот наглец Райнхарт ходить и командовать тут, как у себя дома?! И вообще, какое ему дело до моего платья? Теперь из-за него я выгляжу полной идиоткой в глазах этих милейших людей! Да, обязательно надо будет попросить папу заплатить им сверху. И фруктов послать на Новый год, в качестве извинений за поведение этого сноба».

Все ещё расстроенная из-за произошедшего, я быстро попрощалась с Либерманами и села в мерседес Райнхарта. По пути домой он был как-то по-странному молчалив и оборонил всего одну фразу, уже высадив меня у дома:

— Не волнуйтесь из-за платья, Аннализа. Я лично прослежу, чтобы вам доставили его завтра утром, несмотря ни на что. И прошу вас, ложитесь сегодня спать пораньше.

Так ничего и не поняв из его более чем странного поведения, я только пожала плечами и решила провести пару часов в библиотеке с книжкой пока папа не вернётся с работы. Гризельда сделала мне горячего какао, и я даже не заметила, как уснула. Отец разбудил меня осторожным поцелуем в лоб, и я даже в вечернем свете заметила, каким бледным и уставшим он выглядел той ночью.

За ужином папа едва притронулся к еде и выглядел погружённым в свои невесёлые мысли. Мама, словно чувствуя его настроение, даже не упомянула о её встрече с Райнхартом. Норберт периодически бросал на меня вопросительные взгляды, кивая головой в сторону отца, только вот я, как и он, не имела ровным счётом никакого представления о том, что такое происходило вокруг.