Осенняя рапсодия - Вера Колочкова Страница 9

Раздевшись, он лег с ней рядом, обнял хрупкое юное тело за тонкие рыбьи ребрышки, и она причмокнула совсем по-детски, перевернувшись во сне на бок. Он не стал ее будить. Заснул тут же. Трудный был сегодня день…

* * *

Новый коллектив принял Марину настороженно. Наверное, потому, что не со стороны пришла, а по волевому решению начальника, Петра Алексеевича Незнамова. Кто его знает, откуда он ее привел? Может, она ему родственницей приходится? Или вообще любовницей? Приглядится и начнет устанавливать свои порядки. Слишком уж подозрительно начальник перед ней козликом прыгает. Даже к себе в кабинет не вызывает – сам с бумагами к ней бежит. И заместитель его туда же – распустил перед ней крылья, галстуки меняет каждый день.

Заместитель Петра Алексеевича по имени Валерий Ильич показался Марине достаточно противным. Заслуженного пенсионного возраста дядька, но молодящийся. Про таких говорят – павиан. Пиджаки носил модные, рубашки яркие, штиблеты начищенные. Но лысину и масленые похотливые голубенькие глазки в старческой сетке морщин никакой модной одежкой не прикроешь. И манерным обхождением тоже. А еще говорят, что стареющие, но молодящиеся женщины смешны… Да ничего подобного! Женщины – они как-то сами по себе молодятся, без лишних телодвижений. С комплиментами дурацкими не пристают, ручек не целуют, в дверях подчеркнуто галантно не расшаркиваются. Поначалу Марина старалась просто не замечать павианских на свой счет поползновений Валерия Ильича, но потом и сама не заметила, как начала раздражаться. Противно же! Зайдет к ней в кабинет с утра, улыбнется медово-сахарно и тут же за руку – хвать! – позвольте, мол, приложиться с почтеньицем. И главное, долго так прилагается, мнет руку в мягких и чуть влажных ладонях – фу… А ей в это время что остается делать? Лысинку его розовую сверху обозревать?

Работы для нее на фирме оказалось – непочатый край. И это было хорошо, потому что, когда работы много, ни о чем другом уже не думаешь. То есть о том, что в твоей жизни произошло. Приходишь домой усталая, голодная, на весь белый свет злая. Да еще звонки эти… Почему-то такого рода новости разносятся среди знакомых с бешеной скоростью, и каждый норовит свое дружеское участие выказать. И обозвать Олега обидными словами – и сволочь он, и гад неблагодарный, и тряпка, и маменькин сынок, и бог знает кто. А еще звонящие почему-то начинают свои версии его ухода выдвигать и упражняться в психологических пассах, будто ей от этого легче станет. Будто она и сама не знает о том, что все двадцать лет брака его опекала, как ребенка малого. Любила, потому и опекала! Бить его надо было, что ли? Ну да, он маменькин сынок, но какой уж достался, простите. А вскоре она решила трубку вообще не брать. Зачем? Чтобы проплакать потом полночи в подушку?

– Марина Никитична, вы на подарок шефу деньги сдавать будете? – вывел ее из грустной задумчивости звонкий голосок заглянувшей в дверь секретарши Тани. – У него в пятницу юбилей…

– Да вы что? У Петра Алексеевича юбилей? А я не знала… – встрепенулась ей навстречу Марина.

– Ну? Так будете? Мы все по пятьсот рублей собираем…

– Да-да… Конечно… – закрутилась Марина, пытаясь выудить из висящей на спинке стула сумки кошелек. – Вот, Танечка, пожалуйста…

Танечка цапнула у нее из рук купюру и направилась было к двери, но не стерпела, вернулась, решив немного посплетничать:

– Представляете, мы все вроде как в ресторан намылились, а сегодня шеф нас обломал… Здесь, говорит, праздновать будем, в офисе. Представляете? А я, как дура, платье новое купила и туфли…

– Что ж, сочувствую, – покивала Марина.

– Ага. Все пропадет теперь. Зря потратилась.

– А почему, собственно, зря, Танечка? Платье ведь можно и сюда надеть?

– Сюда? – скорчила презрительную мину Таня. – Еще чего не хватало! Для кого тут одеваться-то? Тут же все свои… Тем более старые все.

– Ну почему же? По-моему, в отделе маркетинга есть симпатичные ребята, и в техническом тоже…

– Так они женатые все. Или занятые. В общем, что ни говорите, а все равно облом. Полный. Куда я теперь это платье надену, ума не приложу!

Про юбилей своего нового шефа Марина вспомнила только в пятницу, когда пришла утром на работу. Офисный народ был весь при параде – не в вечерних платьях, конечно, но при костюмчиках, легкомысленных юбках и модных блузках, кто во что горазд. И с прическами. И с макияжем. Как же она забыла? Притащилась на работу в своем обычном деловом костюме и черной водолазке, будет теперь за столом сидеть, как грустная мышка в серой шкурке. Да в принципе все равно. Забыла и забыла. Посидит немного, юбиляра поздравит и уйдет. Заодно и новый коллектив рассмотрит как следует. В расслабленном виде. Говорят, если хочешь узнать человека, надо напоить его допьяна. Так и коллектив – на общих мероприятиях с выпивкой сразу все подводные камни наружу выходят. Что ж, посмотрим…

Уйдя с головой в дела, она и сама не заметила, как подступило послеобеденное время. Выйдя из кабинета по малой нужде, она обнаружила, что народ уже суетится вовсю – из кабинета Петра Алексеевича слышался звон посуды, озабоченная офис-менеджер с красивым именем Виола вылетела на нее из дверей дамского туалета, неся перед собой огромную вазу с фруктами. Марина шарахнулась в сторону, прижалась к стеночке. Зайдя в туалет, обнаружила там перед зеркалом настоящее женское собрание – кто-то кому-то поправлял прическу, кто-то просто прихорашивался. Крупная молодая бухгалтерша по имени Альбина, близко поднеся к зеркалу лицо и состроив страшную рожу с выпученными глазами, возила по ресницам изогнутой щеточкой. Увидев позади себя в зеркале Марину, оторвалась от своего занятия, глянула на нее сверху вниз с высоты своего роста. Прямо скажем, не очень дружелюбно глянула. Будто Марина помешала ей ресницы мазюкать. А может, Альбине ее вид затрапезный не понравился. А может, у нее просто характер такой, сильно воинственный. Одета была Альбина в сильно обтягивающие полный квадратный зад черные блестящие брючки и красную декольтированную разлетайку до пояса – ничего хуже для ее комплекции и придумать нельзя. Вот если б ее, Марину, заставляли так одеться, она бы и под китайскими пытками не согласилась. Хотя фигурой ее природа не обидела, не то что эту слоноподобную Альбину.

– Так, девочки, садимся, Петр Алексеевич приглашает уже! – заглянула в дверь Виола, обведя собрание полубезумным взглядом. Протолкавшись к зеркалу, быстро подсунула к нему румяное влажное лицо, защелкала пальцами: – Ой, дайте мне кто-нибудь светлую пудру! А то рожа красная, как из парилки! Забегалась совсем! Все, девочки, идем, идем!

Зайдя к себе в кабинет, Марина тоже решила немного привести лицо в порядок. Нарыла в сумке пудреницу, контурный карандаш, помаду, но применить в деле все это хозяйство не успела – в дверь вкрадчиво постучали, и тут же в нее просунулась бледная лысина Валерия Ильича.

– Я не помешал, Мариночка? Можно?

– Да. Заходите, Валерий Ильич, – вежливо проговорила Марина, одним движением сбрасывая косметику в ящик стола. – Слушаю вас. – А про себя добавила: «Каким ветром тебя занесло так не вовремя, старая ты липучка?»