Опасные тайны - Нора Робертс Страница 9

— Это правда, что ты убила того человека? Ты убила Алека Бредли?

Наоми немного помолчала, потом поднесла к губам чашку с чаем и посмотрела на Келси. Через секунду Наоми медленно опустила чашку на блюдце.

— Да, — сказала она просто, — я убила его.

— Прости, Гейб, — сказала Наоми, стоя у окна и наблюдая за отъезжающей машиной Келси. — Я не должна была ставить тебя в такое положение.

— Я познакомился с твоей дочерью, только и всего.

Негромко засмеявшись, Наоми крепко зажмурилась.

— Ты всегда был сдержан на язык. — Наоми повернулась и сделала шаг вперед, к центру комнаты, где на нее упал поток света из широких французских окон. Казалось, ее нисколько не беспокоит тот факт, что яркое солнце лишь сильнее подчеркнет тонкую сетку морщин возле глаз — безошибочную примету возраста. Слишком долго она была лишена солнечного света, слишком долго была далеко от него.

— А я жутко боялась. Когда я увидела ее, воспоминания просто нахлынули на меня, и их было слишком много. Чего-то я ожидала, но многое оказалось непредвиденным. Я просто не смогла бы справиться со всем этим одна.

Гейб поднялся и, подойдя к Наоми, положил ей на плечи руки, стараясь успокоить.

— Если мужчина не рад помочь красивой женщине, значит, он морально мертв.

— Ты настоящий друг. — Наоми подняла руку и сжала его запястье. — Один из немногих, с кем я могу ни капли не притворяться. Может быть, это потому, что мы оба сидели в тюрьме.

Быстрая улыбка заставила приподняться уголки его губ.

— Ничто так не помогает найти общий язык, как тюрьма.

— Ничто… — согласилась Наоми. — Правда, один из нас угодил в тюрьму за убийство второй степени, а другой — за то, что в юности слишком любил играть в карты, но жизнь за решеткой есть жизнь за решеткой.

— Ну вот, ты и здесь меня перещеголяла. Наоми рассмеялась.

— В нас, Чедвиках, живет дух соперничества. — С этими словами она отошла от него и передвинула стоящую на столе вазу с ранними нарциссами на один дюйм вправо. Этот жест многое сказал Гейбу, и Наоми, кажется, это поняла.

— Что ты о ней думаешь, Гейб?

— Она — настоящая красавица. Точная твоя копия.

— Я думала, что буду к этому готова. Отец говорил мне, к тому же я видела ее фотографии, но видеть это своими собственными глазами — совсем другое дело. В общем, я испытала самое настоящее потрясение. Я-то помню ее совсем ребенком, и все эти годы Келси оставалась для меня ребенком, а она тем временем стала взрослой женщиной… — Наоми нетерпеливо тряхнула головой. С тех пор действительно прошло слишком много лет, и она знала это лучше, чем кто-либо другой. — Но, кроме того… Что ты о ней думаешь?

Она бросила на него быстрый взгляд через плечо.

А Гейб вовсе не был уверен, может ли он подробно рассказывать ей о том, что он думал по поводу Келси. И должен ли. Он принадлежал к тем мужчинам, которых трудно чем-нибудь удивить, однако от встречи с дочерью Наоми он испытал настоящий шок. Красивые женщины появлялись и исчезали из его жизни точно также, как он сам на некоторый срок появлялся в жизни очередной красотки. Гейб не был равнодушен к женщинам: он их ценил, восхищался, желал их, однако при первом же взгляде на Келси Байден сердце его едва не остановилось.

Ему было любопытно разобраться в своих ощущениях, однако Наоми ждала ответа, и он решил, что сможет сделать это позднее. Тем более что его мнение, несомненно, имело для нее значение.

— Она вся соткана из нервов и бешеного темперамента, — проговорил он. — Ей недостает твоего самообладания и власти над своими чувствами.

— Надеюсь, эти качества ей никогда не понадобятся, — пробормотала Наоми, обращаясь больше к самой себе, чем к нему.

— Твоя дочь была в гневе, однако ее сжигало любопытство, и она повела себя достаточно умно. Она сдерживала свои эмоции до тех пор, пока не оценила, так сказать, весь расклад. Будь она лошадью, я бы сказал, что мне необходимо посмотреть ее бег, прежде чем я смогу определить, есть ли в ней выносливость, мужество и красота. Но кровь… от нее никуда не денешься, а она говорит сама за себя. У твоей дочери есть характер и стиль, Наоми.

— Она любила меня, — голос Наоми предательски дрогнул, но она этого не заметила, как не заметила первой слезинки, которая выкатилась из уголка глаза и поползла вниз по щеке. — Тому, у кого никогда не было детей, нелегко объяснить, каково это — быть объектом огромной, всепоглощающей, бескомпромиссной любви. Именно так Келси любила меня и своего отца. Это нам с Филиппом не хватило сил… или любви. Мы любили ее недостаточно сильно, чтобы сохранить нашу семью. Так я потеряла и то, и другое.

Наоми машинально подняла руку к щеке и, поймав слезу на согнутый палец, несколько мгновений смотрела на нее с удивлением, словно энтомолог на только что пойманный и еще никому не известный экземпляр красочного тропического насекомого. Она не плакала с тех пор, как похоронила отца. В слезах не было ни пользы, ни смысла, ни облегчения.

— Никто и никогда не будет любить меня так. До сегодняшнего дня я этого не понимала.

— Ты слишком торопишь события, Наоми. Это на тебя не похоже. Сегодня вы провели вместе четверть часа, и каждая минутка принадлежала тебе.

— А ты видел, какое у нее было лицо, когда я сказала, что убила Бредли? — Наоми повернулась к Гейбу, и на губах ее появилась улыбка — твердая, как стекло зимней ночью, и такая же холодная. — Я видела такое же выражение у десятков других людей. Ужас и отвращение цивилизованного человека перед дикарем. Воспитанные люди не убивают.

— Люди, вне зависимости от воспитания и общественного положения, делают все, что могут, когда дело идет об их собственной жизни.

— Она так не подумает, Гейб. Может быть, Кел и похожа на меня, но воспитал ее отец, и у нее — его моральные принципы. Господи, да есть ли в мире кто-то более высоконравственный, чем профессор Филипп Байден?!

— Или более глупый, коль скоро он позволил тебе уйти.

Наоми снова рассмеялась, и на этот раз ее смех прозвучал более раскованно и живо. Шагнув к Гейбу, она крепко поцеловала его в губы.

— Где ты был двадцать пять лет назад, Гейб? — Она покачала головой и сдержала вздох. — Играл со своими жеребятами…

— Что-то не припомню, чтобы я с ними играл. Вот ставить на них — это да… Кстати, у меня завалялась лишняя сотня, и я готов поставить ее на то, что мой трехлетка опередит твоего на майском дерби.

Наоми слегка приподняла брови.

— А шансы?

— Поровну.

— Согласна. Кстати, почему бы тебе не взглянуть на мою годовалую кобылу, пока ты не ушел? Через пару лет она станет настоящей чемпионкой, и все, что ты против нее поставишь, ты потеряешь.

— Как ты ее назвала?

— Честь Наоми.