Одна лишь ты - Джастин Валенти Страница 89

Дженнифер шла по набережной Виктории и смотрела на темную мутную воду Темзы. Когда начал накрапывать дождь, она поплотнее запахнула полы плаща фирмы «Барберри» и подняла воротник. Ветер усиливался, становилось прохладно, дождь заливал лицо.

Дженнифер возвращалась из театра «Друри-Лейн», где сегодня состоялась очередная репетиция мюзикла, и обдумывала сложившуюся ситуацию. Прошел месяц со дня ее приезда в Лондон, работа над спектаклем была в самом разгаре, но постоянно возникали различные проблемы, связанные в основном с тем, что, по замыслу лондонских коллег, мюзикл было необходимо во многом изменить. Постановка, декорации, костюмы, освещение… Обновление либретто и соответственно музыкальных номеров.

Самым сложным для Дженнифер было то, что им с Патриком приходилось работать по телефону. Так они уже сочинили три новых номера, но когда актеры репетировали их, Дженнифер сразу замечала недостатки. Это по телефону все звучало красиво и гладко, а в живом исполнении…

На репетициях часто возникали перебранки, особенно нетерпимым и раздражительным характером отличался дирижер. Иногда он даже кричал, что бросит все и уволится. Режиссер Шон Блейн тоже нередко высказывал недовольство по тому или иному поводу и постоянно упоминал Латтимора, который, по непонятным для него причинам, остался в Нью-Йорке. Дженнифер как могла защищала Патрика, но в душе соглашалась с претензиями режиссера. Конечно, композитор, вносящий изменения в музыку, должен находиться здесь, а не общаться с соавтором по телефону!

Сегодня утром, например, Шон попросил Дженнифер добавить музыкальный номер в первый акт. Елена вместе с Парисом отправляется в Трою. Она очень скучает по Менелаю, сердце ее разрывается от тоски, и Елена печально поет о том, как мечтает встретиться с ним. Надеясь, что когда-нибудь они снова будут вместе, она молит богов о приближении этого счастливого часа.

Дженнифер твердо пообещала Шону, что в течение двух дней они с Патриком сочинят арию Елены. Но пока звонить композитору было рано, и она решила еще немного погулять по набережной, несмотря на уныло моросящий дождь.

Дженнифер остановилась, оперлась рукой на парапет, задумчиво посмотрела на темную свинцовую воду, потом на серое, затянутое облаками небо. Как давно все это было: размеренно протекающая супружеская жизнь, наивная уверенность в том, что они счастливая пара, с общими взглядами, суждениями и привычками.

В последнее время Дженнифер почти не вспоминала Тони и даже удивлялась тому, что так быстро забыла его. Вот если бы ей удалось забыть и о его чудовищном поступке, повлекшем за собой смерть Мелиссы!

Прежде, когда Дженнифер бывала в Лондоне с Тони, дни ее проходили в деловых переговорах, встречах с клиентами, обедах в ресторанах и ужинах в ночных клубах. Теперь же она посвящала все свое время работе над мюзиклом, а по вечерам ходила с коллегами в театры.

Дженнифер надеялась, что напряженная работа поможет ей забыть о Патрике, но любовь к нему жила в ее сердце, и мысли о нем преследовали постоянно. Да и как забыть о Патрике, если они по нескольку раз в день разговаривают по телефону, обсуждая изменения в музыкальных номерах и сочиняя новые? Когда телефонная связь была плохой, голос Патрика звучал глухо и отстраненно, и Дженнифер казалось, что он отдаляется от нее, становясь чужим.

Несколько дней назад она спросила Патрика, как продвигается его работа над телевизионным сериалом, и он с облегчением ответил, что завершил ее. Однако не сказал, что намерен приехать в Лондон, а Дженнифер не стала просить его об этом. Она подозревала, что Мередит крепко держит мужа возле себя и не отпустит ни на минуту.

Глядя на Темзу, Дженнифер вспоминала другую реку, по которой они с Патриком катались на лодке во время их незабываемого уик-энда в Кембридже. Как давно это было…

«Когда-нибудь мы будем вместе», — сказал тогда Патрик.

Дождь кончился, и Дженнифер решила не возвращаться в отель, а еще немного прогуляться по набережной до моста Ватерлоо. Ей хотелось обдумать будущую арию Елены и попытаться кое-что сочинить. Внезапно она подумала, как схожи две ситуации — реальная и вымышленная. Дженнифер так же тоскует, и ее душа рвется к любимому человеку.

Охваченная вдохновением, Дженнифер достала из сумки авторучку и блокнот, остановилась и написала: «Мы будем вместе». Поэтические строки являлись так быстро, что она едва успевала записывать их. Дженнифер шла, временами останавливалась, и когда достигла Саут-Бэнк, основа будущей арии была готова.

Оживленная, в приподнятом настроении, Дженнифер села в такси и поехала в отель «Савой», где остановилась. Ей хотелось поскорее позвонить Патрику и прочитать только что сочиненные строки.

Она торопливо набрала номер его студии, но, к ее разочарованию, Патрика не застала. На автоответчике звучал его веселый голос:

«Привет, это Латтимор — едва живой, но полный творческих планов и устремлений. Если назовете свое имя и номер телефона, я непременно перезвоню вам. Пока!»

— Латтимор, это Райленд, вполне живая. Шон хочет, чтобы мы сочинили дополнительную арию для первого акта. Я кое-что написала… — И Дженнифер начала зачитывать сочиненные на набережной строки. Ей пришлось звонить три раза, поскольку короткая магнитная пленка автоответчика быстро заканчивалась.

«А может, позвонить Патрику домой?» — подумала Дженнифер, повесив трубку.

Но она сразу отвергла эту мысль, поскольку не испытывала ни малейшего желания беседовать с Мередит.

В следующие два дня на репетициях царила такая же нервозная, даже взрывная атмосфера. Патрик, к изумлению Дженнифер, не перезвонил. Она несколько раз пыталась разыскать его, но тщетно: его не было ни дома, ни в студии. Дирижер и режиссер настойчиво требовали присутствия композитора.

К вечеру второго дня Дженнифер вдруг вспомнила, что сегодня праздник — День независимости Америки. Патрик наверняка отмечает его с семьей, вне дома.

На следующий день, в понедельник, пятого июля, репетиция тоже проходила в напряженной обстановке. Все были взвинчены, раздражены, и Дженнифер приходилось кричать, чтобы ее голос был услышан и не потонул в общем нестройном хоре громких, возмущенных голосов. Снова отовсюду доносились нападки на композитора Латтимора, и Дженнифер защищала его как могла, хотя в душе тоже ругала. Почему он до сих пор не позвонил, не дал о себе знать? Ведь праздник закончился и наступили будни!

Репетиция длилась без перерыва до шести часов вечера, а потом Дженнифер, с больной головой и охрипшим голосом, поспешила к себе в «Савой», чтобы немного отдохнуть и прийти в себя. Она давно не чувствовала такой усталости и опустошенности.

Приняв горячий душ, Дженнифер закуталась в махровый халат и уже хотела прилечь отдохнуть, как раздались телефонные звонки. Сняв трубку, она услышала голос Патрика. Не поздоровавшись, он громко запел: «Мы будем вместе!»

Дженнифер, улыбаясь, молча слушала. Мелодия ей очень нравилась, а главное, прекрасно гармонировала с сочиненными ею стихами. Сердце замирало у нее в груди, и Дженнифер казалось, что голос Патрика звучит необычайно нежно и проникновенно.