Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре Страница 84

— Отлично, спасибо, — ответила она, пытаясь прямо посмотреть на него, но, обнаружив, что близость его глаз невыносима, отвернулась. Она чувствовала себя довольно глупо, создавалось такое ощущение, будто ее язык слишком велик для собственного рта. Ей хотелось сказать нечто умное. — Джулиан дает мне уроки фотографии, — сообщила она, заполняя тишину, казавшуюся ошеломляюще звонкой и затянувшейся.

— Готов спорить, что ты уже стала специалистом, — отозвался он. — Тебе повезло с таким учителем, как Джулиан.

— Так и есть. Я видела некоторые из ее снимков, — подтвердила Эстер. Сэм заинтересованно поднял брови.

— Да ничего особенного, — смущенно вмешалась Федерика. — Пока еще нечем хвастаться.

— Карьера фотографа может быть очень привлекательной, — сказал Сэм, важно кивая головой. — Ты можешь работать где угодно и всегда остаешься своим собственным боссом. А свобода, скажу я вам, дорогого стоит.

— Я знаю. Но до такого уровня мне еще очень далеко.

— Время идет быстро, — заметил Сэм, вспоминая, как быстро, почти незаметно, пролетел прошлый год и насколько сильно он ее изменил.

— Надеюсь, что так, — согласилась Федерика, заметив, к своему изумлению, напряженное выражение на его лице, когда он смотрел на нее. Она была благодарна Эстер, когда та предложила пойти и переодеться к вечеринке.

— У нас уже нет времени, чтобы торчать здесь с вами, — сказала она, потянув Федерику за руку. А та была только рада скорее удалиться.

— Я никогда не поздравлял ее с днем рождения, — сообщил Сэм, наблюдая, как они скрываются в гостиной.

— У тебя будет прекрасная возможность для этого позже, когда будешь вытягивать ее из кустов вместе с каким-нибудь сопляком.

— Заткнись, Бен, — раздраженно прервал его Сэм. — Иногда ты становишься ребенком в гораздо большей степени, чем они.

Федерике понравилась горячая ванна в компании с Троцким, который свободно зашел в ванную комнату и занял пост на полу, поскольку ни одна из дверей в Пиквистл Мэнор не имела запоров. Он улегся, положив свою аристократическую голову на лапы и высунув язык, окруженный облачком пара. А Федерика тем временем мечтательно закрыла глаза и снова обнаружила Сэма в тайных уголках своего сознания. Она представила виртуальный мир, в котором все, что она говорила, было остроумным, толковым и к месту сказанным, где она никогда не краснела, не запиналась и всегда восхитительно выглядела. В этом мире Сэм любил ее, и любил страстно. Он нежно и пылко целовал ее и ни на мгновение не расставался с ней. Его любовь была всепоглощающей. В его руках она ощущала себя в безопасности, свободной от сомнений и забот, которые молчаливо мучили ее в мире реальности.

Из глубин приятных мечтаний ее вывел громкий нетерпеливый зевок Троцкого, который вскочил на ноги и ожидал, пока ему откроют дверь. Федерика обнаружила Эстер перед зеркалом в ее спальне. Она уже высушила волосы, и Молли красила ей ресницы твердой рукой профессионального визажиста.

— После Эстер я займусь тобой, — заверила она Федерику.

Федерика, закутанная в большое полотенце, засомневалась.

— Не знаю. Я раньше никогда не накладывала макияж, — заявила она, морща нос.

— Послушай, сегодня вечеринка по поводу твоего шестнадцатилетия, и ты просто обязана шикарно выглядеть. Поторапливайся и быстренько надевай свое платье, — начальственным тоном скомандовала Молли, отходя от сестры, чтобы повосхищаться собственным творением. — Эстер, ты восхитительно выглядишь, — резюмировала она, проворными движениями приступая к нанесению румян.

Когда Эстер и Федерика снова появились под тентом, их платья, прически и макияж придали им холодно-утонченный вид девушек гораздо более старшего возраста. Молли горделиво стояла позади с видом няни и подталкивала их вперед для всеобщего обозрения и восхищения. Ингрид всплеснула руками и заявила, что они обе выглядят как принцессы. Элен поняла, что ее дочь выросла, и ощутила внезапный приступ печали о своем канувшем в Лету детстве. На Федерике было бледно-голубое платье без бретелек, которое очень шло к ее аквамариновым глазам. Молли с помощью шпилек соорудила ей высокую прическу. Она казалась невинной, но какой-то отдаленной от суеты жизни, в отличие от остальных подростков, которые или уже знали слишком много для своего возраста, или, наоборот, были излишне инфантильны. За последний год ее дочь необычайно расцвела, но не подозревала о собственных достоинствах, поскольку всегда была слишком неуверенной в себе.

— Вы обе чудесно выглядите, — одобрила она. — Чудесно, — повторила Элен задумчиво. Она хотела бы, чтобы Рамон оказался сейчас здесь и увидел их повзрослевшую дочь. Он был бы горд за нее. Она отбросила свои сожаления и слегка улыбнулась. — Тоби заберет тебя утром. Ты превосходно выглядишь, Феде, совсем как молодая женщина.

— Че белле донне! — продекламировал Нуньо, рысцой направлявшийся к тенту, щеголяя своим галстуком.

— Па, что, черт возьми, ты надел? — воскликнула Ингрид, осматривая его сверху донизу в недоумении. — Это черный галстук.

— Кара миа, я живу с собственным кодом одежды, — со вздохом заявил он. — Это бал моей внучки, и я надел его ради нее, чтобы выглядеть наилучшим образом.

— А ты уверен, что хочешь присутствовать на моей вечеринке, Нуньо? — засмеялась Эстер. — Ты выглядишь как пингвин.

— Я действительно взволнован, — сообщил он с поклоном. — Для меня честь находиться в компании двух прекрасных принцесс. Давайте отметим это событие бокалом шампанского!

Федерика была обескуражена отсутствием Сэма. Она чувствовала себя красавицей и хотела, чтобы он ее увидел. Пока следовали бесконечные тосты, произносимые Ингрид, Нуньо и ее матерью, она внимательно следила за французскими дверьми, и ее сердце трепетало в предвкушении его появления. Но он все не появлялся. Наконец она спросила у Эстер:

— А где наши полисмены?

— Подозреваю, что смотрят телевизор, — ответила та к разочарованию Федерики. — Они появятся, когда начнется балаган.

Балаган начался необычайно скоро. Гости прибыли и умудрились уничтожить почти все запасы спиртного еще до того, как уселись за стол. Никто не притронулся к еде, кроме Троцкого, который был замечен у одного из столов. Он, как огромный живой пылесос, одним глотком очищал тарелки. Когда Эстер оттащила пса в закрытый сад, гости набросились на еду в страхе, что все могут уничтожить другие представители животного мира, сновавшие повсюду тут и там с таким видом, будто это они были здесь хозяевами. Федерика сидела между двумя незнакомыми юношами, которые весь вечер болтали через нее о крикете и нулевых уровнях. Слишком застенчивая, чтобы заявить о себе, она молча сидела и слушала с отсутствующим видом, наблюдая за Молли, которая умудрилась завладеть вниманием всего своего стола и с большим щегольством покуривала длинную тонкую сигарету. Федерика по сравнению с ней ощущала себя в дурацком положении.

Она ради приличия потанцевала с парой парней, но была слишком погруженной в себя, чтобы их заинтересовать. Она заметила, что они смотрят через ее плечо, вероятно в поисках более интересных партнерш для танцев. Она увидела, как один из друзей Молли в экстравагантной черной одежде с кружевами двигался на танцполе с гибким изяществом профессионального танцора, и ей вдруг захотелось стать такой же самоуверенной и грациозной. Наконец, когда она уже готова была ретироваться на одинокий стул в уголке, желательно под прикрытием большой орхидеи, ее партнер по танцу внезапно позеленел, как заплесневелый йогурт, и, схватив Федерику за руку, потащил ее куда-то в ночной мрак.