У любви свои законы - Линда Ховард Страница 84

Приподнявшись на локте, он глянул на нее сверху вниз.

— А все из-за тебя, — проговорил он, откидывая у нее с лица прядь каштановых волос. Рука его пробежалась по ее тонкой шее, скользнула во впадинку у ключицы и наконец накрыла грудь.

— Из-за меня? — возмутилась Фэйт.

— Конечно. — Он мягко приподнял ее грудь, провел большим пальцем по припухшему соску и с удовлетворением отметил про себя, что тот тут же отвердел и покраснел. — Они у тебя прямо как малина, — восхищенно прошептал он. Взяв сосок в рот, он нежно ласкал его кончиком языка.

Фэйт вся затрепетала в его руках, внезапно почувствовав возродившееся желание. Нет, она не выдержит!

— Я не могу, — простонала она, но Грей заметил, что у нее налился и второй сосок.

Отклонившись, он полюбовался на свою работу.

— Правильно, — проговорил он. — Я тоже не могу.

Влажный после поцелуя сосок блестел на солнце. У Фэйт кожа на груди была бледная и очень тонкая. Почти прозрачная. Сквозь нее были видны вены. Груди были полные и упругие. Грею не хотелось убирать с них своих рук.

— А представь, насколько красивее они стали бы, налившись молоком.

Она шлепнула его по плечу.

— Я уже, кажется, говорила тебе, что не беременна!

— Откуда тебе знать? — отозвался Грей, решив ее немножко поддразнить.

— Оттуда.

— Может, ты свои дни не правильно посчитала.

— Я свои дни всегда правильно считаю.

— Но в этот раз, может, ошиблась.

Фэйт устремила на него гневный взгляд, но тут же вернулась к предыдущей теме:

— Почему ты сказал, что все из-за меня?

— Потому что всякий раз, когда я приближаюсь к тебе, — ответил он, — у меня возникает только одно желание.

— Я же ничего не делаю. Это ты сам виноват.

— Ты дышишь. Этого, судя по всему, достаточно. — Он вновь откинулся на подушки и притянул ее к себе так, что она почти легла на него сверху. Он провел рукой по ее гибкой спине, задержался на круглых упругих ягодицах.

— И потом, твой запах. Что-то между медом и корицей. Сладкий и одновременно пряный аромат.

Она отклонилась и внимательно посмотрела на него.

— А мне всегда нравилось, как от тебя пахнет, — призналась вдруг Фэйт. — Еще в детстве. Мне казалось, что твой запах — лучший в мире, но его трудно описать.

— Значит, ты хотела меня еще тогда? — улыбнувшись, спросил он.

Она вновь спрятала лицо у него на плече, вдохнув восхитительный запах, о котором она только что говорила.

— Нет, — тихо отозвалась Фэйт. — Тогда это по-другому называлось.

Он вновь улыбнулся и посадил ее на себя.

— Я беспокоился о тебе, — сонным голосом пробормотал Грей. — Ты постоянно шлялась по лесу одна.

После паузы Фэйт спросила тихо:

— Ты часто меня видел?

— Пару-тройку раз.

— А я тебя чаще.

— В лесу?!

— Нет, в летнем домике. Например, с Линдси Партеин. Я подглядывала в окно.

Брови его удивленно вскинулись.

— Ах ты, маленькая шпионка! — Он довольно сильно шлепнул ее. — Представляю, как ты тогда на нас уставилась!

— Точно, — согласилась она, потерев раскрасневшиеся от его шлепка ягодицы. В отместку она накрутила на палец волосок на его груди и дернула

Он вскрикнул и потер рукой грудь.

— Больно же!

— Это моя сладкая месть.

— Хорошо, это я тебе припомню, — пообещал он, скосив глаза на свою грудь. — Там теперь залысина!

— Нет никакой залысины, успокойся.

Фэйт потерлась щекой о его грудь и закрыла глаза. Тепло его тела убаюкивало. Она была в раю, в который вступила в тот момент, когда он понес ее в спальню. Вся враждебность улетучилась, и они, насытившись друг другом, лежали обнявшись в ее постели. О том раньше Фэйт даже и мечтать не смела.

Она понимала, что проблемы по-прежнему не решены и вражда вернется, но пока… сейчас, в эти минуты, она была счастлива.

Одно только было обидно.

— Ты занимался любовью с Линдси Партейн по-французски.

Грей уже стал засыпать, но от этих слов удивленно встрепенулся:

— Что-что?

— Я все слышала. Ты занимался с ней любовью по-французски. Говорил разные нежные словечки, комплименты.

Грей сразу понял, в чем тут дело. Поэтому откинулся головой на подушку и залился неудержимым смехом. У Фэйт от обиды задрожали губы, и она попыталась слезть с него, но он не пустил.

— О Господи, — с трудом уняв хохот, простонал Грей. Утерев глаза тыльной стороной ладони, он изумленно посмотрел на нее. — Боже мой, какая ты глупая! Да, я бегло говорю по-французски, это мой второй язык. И только. — Судя по выражению ее глаз, она не поняла, и тогда он

— Милая, если голова у меня еще работает настолько, что я могу говорить по-французски, это значит, что я не полностью захвачен тем, что я делаю. Со стороны это выглядит, наверное, красиво, но никакой роли на самом деле не играет. Мужчины в этом не похожи на женщин. Чем сильнее мы бываем возбуждены, тем больше уподобляемся пещерным людям. С тобой у меня вообще дар речи пропадает и я не только по-французски, но и по-английски говорить не в состоянии. И вообще мои словарь съеживается настолько, что меня хватает лишь на несколько коротких, но выразительных слов, из которых «трахнуться»— самое употребительное.

К его удивлению, она вспыхнула. Грей улыбнулся на столь странное проявление целомудрия.

— Спи, — мягко сказал он. — Линдси не заслужила даже второго свидания.

Фэйт и сама не поняла, почему это ее успокоило, но успокоило — факт. Она заснула легко и быстро, как дитя. Утpo сегодня было сумасшедшее, и она вымоталась, как никогда.

Проснувшись, они вновь занялись любовью. На этот раз Грей держал себя в руках и даже, игриво усмехаясь, начал было шептать ей на ухо нежные французские словечки. Правда, ему тут же с хохотом пришлось схватить ее за руки, ибо возмущенная Фэйт едва не отлупила его.

Так у них прошел весь день. Они спали, занимались любовью, лениво переговаривались, отдыхая, потом снова принимались ласкать друг друга. Но если страсть проявлялась в объятиях, то духовное единение происходило именно в те минуты, когда они, усталые, откидывались на подушки и отдыхали перед очередной вспышкой любовного жара.

— Расскажи мне о воспитательном доме, в котором ты выросла, — осторожно попросил он в одну из таких минут и облегченно вздохнул, когда она в ответ улыбнулась.

— Грэшэмы… Это был мой первый настоящий дом в жизни. Мы все еще общаемся.