Голос сердца - Юлия Богатырёва Страница 8

Ольга

Сегодня был сложный день — предстоял зачет по бухгалтерскому анализу и контрольная по российским стандартам аудита. У нас было «окно» — свободная пара между двумя другими. Я сидела в читальном зале и пыталась повторить лекции по обоим предметам. Но мне никак не удавалось сосредоточится на учебе. Мысленно я все время возвращалась к понедельнику и разговору с Идолбаевым.

Последние три дня Адам в академии не появлялся, и я, честно говоря, вздохнула с облегчением — понятия не имею как теперь себя с ним вести. За это время я смогла все обдумать и трезво взглянуть на ситуацию. Не понятно было, почему он вдруг решил, что у меня хватит сил его останавливать во время приступов бешенства, особенно если (как он сам сказал!) до этого никто с ним справится не смог. Сама я в себе таких суперспособностей не ощущала. Да у меня до сих пор внутри холодеет при воспоминании об инциденте со старостой — так я перенервничала. Это же чистой воды авантюра! Как я позволила себя в это втянуть, ума не приложу. Ведь сама, добровольно согласилась служить буфером между ним и бедными жертвами его необузданного гнева! Интересно, где были мои мозги в этот момент? Взяли выходной или совсем уволились?! Я всю жизнь старалась избегать конфликтных ситуаций, а тут сама на это подписалась. И ведь теперь не откажешься, уже пообещала помогать. А свои обещания я привыкла выполнять и не собиралась менять свои привычки.

Да еще этот дружеский договор… Я же до этого злополучного разговора не собиралась с ним дружить, а тут так запросто на дружбу согласилась, как будто всю жизнь только об этом и мечтала, да еще и объяснила как именно со мной дружить надо! И ведь никто меня за язык не тянул, что на меня нашло? Чует мое сердце, теперь при всем желании так просто отвязаться от него мне не удастся. Интересно все-таки, что он такое со мной сделал, загипнотизировал что ли? Я попыталась еще раз вспомнить о чем мы говорили.

Так. Сначала он выразил мне свою благодарность за прошлое вмешательство (подмазался, значит, чтобы усыпить мою бдительность). А я, дуреха, и расслабилась сразу: мстить и ругаться со мной не собирается — вот и ладушки. Он наверно, на это и рассчитывал. Потом он заговорил об этом дурацком предложении стать тормозом его ярости. Мне никогда такое и в голову не могло прийти, вот и приняла все за шутку. А он разволновался и вдруг разоткровенничался, про семью свою рассказал, про то как трудно ему, бедному, справится с дурной наследственностью. Ну, здесь он хоть не врал, это я бы заметила и дальше даже слушать бы не стала. Зачем он так мне доверился? Пытался вызвать во мне сочувствие и надавить на жалость? И ведь почти получилось! Если бы инстинкт самосохранения вовремя не проснулся, сразу бы и согласилась. А так остатки здравого смысла еще удерживали меня от этого опрометчивого шага. Но Адам и не думал сдаваться: он как будто не слышал моего «нет» и продолжал настаивать на своем. Вот ведь угораздило же нарваться на такого упрямца!

А я еще к тому же боялась рассердить его своим отказом: после всего, что он рассказал о себе — Идолбаев мог воспринять это как настоящее оскорбление. На месте Нестеровой оказаться мне совсем не хотелось, поэтому я так старалась смягчить свой отказ хоть какими-то аргументами. Но это не помогало. С такой настойчивостью мне раньше не приходилось сталкиваться: он и уговаривать меня пробовал, и пытался воззвать к моей совести, и даже подкупом не побрезговал. Вот последнее было явно лишним: это так некрасиво прозвучало, так унизительно — что я сразу излечилась от сочувствия, вызванного его откровенностью. Это был самый подходящий момент, чтобы уйти. Какая жалость, что я не успела им воспользоваться…

Видимо тут и была моя ошибка — надо было скорее уносить ноги, а не развешивать уши! Он вдруг принялся так отчаянно меня упрашивать, словно от этого зависела его жизнь. Это прозвучало так контрастно после издевательского предложения об оплате, что я не смогла проигнорировать этот крик души. Какая же я все-таки мягкотелая! Другая бы на моем месте сказала бы: «Идолбаев, это все твои проблемы, а не мои. Так что разбирайся с ними сам». Жаль, что я так не могу — слишком уж добрая и отзывчивая. (Я, между прочим, заметила, что в нашей жизни эти качества скорее мешают, чем помогают).

И под конец он меня совсем уж удивил своим предложением о дружбе. Адам сказал это с такой робкой, но искренней интонацией, что у меня язык не повернулся ему отказать. К тому же, как ни странно, в тот момент мысль о дружбе с ними вовсе не вызвала во мне отторжения. Наоборот, со мной произошло что-то странное, я как будто раздвоилась: одна часть меня уверенно сказала «Да, это будет здорово», а вторая отчаянно кричала «Нет, ты еще об этом пожалеешь». Этот невозможный человек окончательно лишил меня равновесия! Я совсем запуталась и не знала, что выбрать. Вот тогда я и задала Адаму контрольный вопрос: