Любовь и колдовство - Барбара Картленд Страница 8

Офицеры, напоминающие ярких тропических птиц, не обратили внимания на пришедших. Казалось, они были полностью поглощены созерцанием своего кумира.

Не сводя глаз с Оркис, все сидели, подавшись вперед, и внимали ее речам. Незаметно для себя каждый из них время от времени пытался, отодвинув соседа, переместиться вместе с табуретом поближе к заветному ложу главной гаитянской интриганки.

Оркис, судя по всему, обрадовалась приходу новых гостей. Прервав речь, она окликнула Жака по имени и протянула в его сторону изящную ручку.

Жак поспешно взбежал по ступенькам и почтительно ее поцеловал. Куртизанка милостиво взглянула на его спутника, и Андре получил все основания взойти на «сцену»и рассмотреть Оркис вблизи.

Молодой человек был поражен тем, насколько образ, который он успел нарисовать под впечатлением рассказов, отличался от живой Оркис. Ее внешность прекрасно соответствовала экзотическому имени — на искаженном французском языке, принятом на Гаити, Оркис означает «орхидея».

Облик Оркис являл собой странное сочетание изысканной красоты и зловещей порочности, сквозившей в каждом ее взгляде и движении.

Кожа на лице, а также на руках и теле, просвечивавшем сквозь прозрачный пеньюар, была того редкого оттенка, какой со временем приобретает золото в старинных украшениях. Полные пунцовые губы выдавали страстность и чувственность этой женщины.

В миндалевидных глазах неожиданного для столь смуглого лица изумрудного цвета скрывалась какая-то тайна. Во властном взгляде была неотразимая порочная притягательность. Обращая его на мужчину, Оркис проникала в глубину его сердца, мгновенно подчиняя своей воле.

Она была окружена чувственной атмосферой — опасная змея-обольстительница.

В этой женщине угадывалась неукротимая, первобытная сила. Увидев ее, Андре сразу представил себе гибкую сильную хищницу, затаившуюся перед прыжком в глубине джунглей.

Эта женщина была так опасна для своих многочисленных жертв, что могла бы потягаться с самим змеем-искусителем, первым соблазнителем рода человеческого, подвигшим наших прародителей на грех в Эдемском саду.

— Жак! — пропела она бархатным контральто, отозвавшимся в спинном мозге у каждого из присутствовавших мужчин, не исключая Андре. — Ну почему ты так давно не показывался?

— Я был в отъезде, — пояснил мулат.

Как бы Жак ни отзывался об этой женщине несколько часов назад, теперь и он поддался ее обаянию, что не ускользнуло от внимания Андре.

— Но теперь я вернулся, — продолжал Жак, — и привез к тебе своего знакомого, Андре, которого ты никогда не встречала. Он только что вернулся из Америки и может рассказать все последние новости.

— Из Америки! — воскликнула Оркис, и в ее глазах вспыхнуло жгучее любопытство.

Андре почувствовал, как пронзительный взгляд заскользил по нему с головы до ног, и ему показалось, что он стоит перед этой женщиной совершенно раздетым.

Очевидно, первое впечатление Оркис было самым благоприятным. Она приветливо протянула новому знакомцу руку и приветливо улыбнулась:

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о последних модах и порядках, царящих в домах новых миллионеров, которых становится все больше в вашей благополучной стране.

— Я с удовольствием сообщил бы вам массу интересных вещей, — многозначительно ответил Андре.

Оркис бросила на него оценивающий взгляд из-под густых ресниц. Вдруг она хлопнула в ладоши и тоном настоящей королевы объявила:

— Я желаю, чтобы все ушли. Я должна принять друзей, с которыми мне необходимо кое-что срочно обсудить, а вас здесь собралось так много, что вы не дадите спокойно поговорить. Прочь!

— Как вы можете поступать с нами столь жестоко, мадам! — воскликнул офицер с такими огромными золотыми эполетами, что ширина его плеч казалась равной росту их владельца от макушки курчавой головы до пола.

— Разве я бываю жестокой с вами, Рене? — возразила Оркис. В этом полувопросе-полуупреке явственно прозвучали интимные нотки. — Приходите завтра пораньше, и нам, возможно, удастся пошептаться наедине.

Смысл этого приглашения был настолько очевиден, что Рене тут же осклабился в улыбке, выражавшей его полное удовлетворение обещанной перспективой.

Рене почтительно поцеловал кончики ее пальцев и направился к двери, в которую гуськом выходили остальные отлученные от своего кумира гости, сознававшие тщетность каких-либо своих возражений.

— Садитесь, располагайтесь поудобнее, — предложила Оркис, когда они остались в покоях втроем с Андре и Жаком. — Не хотите ли вина?

— Рядом с вами мужчины пьянеют и от воды, — галантно ответил Жак.

— Ах, Жак, вы всегда были льстецом, — погрозила пальчиком куртизанка. — Как жаль, что ваши комплименты неискренни! А куда вы дели ту малышку, которая настолько завладела вашими чувствами, что надолго лишила меня вашего общества?

— Вы напрасно меня вините, — возразил Жак. — Пока я отсутствовал, она нашла себе другого покровителя, самого генерала, а кто я такой, чтобы с ним соперничать?

Андре не понял намека, но ответ показался Оркис очень забавным, и она мелодично рассмеялась, обнажая белоснежные зубки.

Переведя взгляд на Андре, она спросила:

— А вы не хотели бы носить мундир нашей армии?

— Я бизнесмен, — ответил Андре, немало удивленный этим предложением, — и ничего не смыслю в военном деле.

— Кстати, о мундирах, — тут же вступил в разговор Жак, оберегая Андре от неблагосклонности, которую его товарищ рисковал навлечь на себя отказом. — Андре прибыл в Гаити на корабле с двумя тысячами мундиров, фасон которых придумал лично император.

— Так они уже здесь! — радостно воскликнула Оркис. — Жан-Жак будет в восторге! Жаль, что их, пожалуй, не удастся доставить в действующую армию, чтобы солдаты одержали победу уже в новом обмундировании.

— Битва, даже если в ней побеждают, не идет на пользу мундиру воина, — мудро заметил Жак. — Лучше приберечь одежду для парада триумфаторов.

— Ну конечно, — кивнула Оркис. — Хорошо бы император остался доволен мундирами, особенно собственным. Иначе с плеч слетят чьи-то головы.

Жак замахал руками.

— Во всяком случае, не моя. Я не имею к этим изделиям никакого отношения. Что касается Андре де Вилларе, то он по чистой случайности оказался пассажиром именно на том корабле, который перевозил этот груз.

Оркис задумчиво склонила голову.

— Мне кажется, я уже где-то слышала это имя.

— Оно было весьма известно на острове перед революцией, — рискнул ответить Андре.

— Неудивительно, — снова вмешался Жак. — Вилларе были чуть ли не самыми богатыми плантаторами на Гаити.

— А вы им родственник? — спросила Оркис.