А тебе слабо? - Кэти Макгэрри Страница 8

Пожилой тюремный охранник – тот, который добрый – идёт рядом со мной. Он не стал затягивать наручники очень туго, как тот, другой придурок. Он не сверлит меня взглядом, пытаясь напугать до смерти. Не пытается разыграть сцену из сериала «Копы». Он просто шагает рядом со мной, не замечая моего существования.

А я двумя руками за молчание, особенно после того, как всю прошлую ночь слушала вопли девчонки, у которой приключился неудачный трип от кислоты.

Или это было днём?

Понятия не имею, какое сейчас время суток.

Мне принесли завтрак.

Обсуждали обед.

Наверное, всё-таки утро. Или полдень.

Охранник открывает дверь в помещение, которое выглядит как комната для допросов. Эта комната совсем не похожа на камеру, где я сижу вместе с пятнадцатилетней девчонкой, после того, как меня задержали за порчу имущества. Охранник прислоняется спиной к стене. Я сажусь за стол.

Хочу курить.

Очень.

До чёртиков.

Руку бы себе отгрызла за одну затяжку.

– Что тебя так плющит?

Охранник смотрит на мои пальцы.

Я перестаю барабанить пальцами по столу.

– Курить хочу.

– Да, тяжело, – говорит он. – Я так и не смог бросить.

– Угу. Просто чума.

В комнату заходит коп, который арестовал меня прошлой ночью, то есть этим утром.

– Она заговорила.

Ага. Случайно вышло. Я поспешно закрываю рот. Прошлой ночью или сегодня утром – чёрт его знает, когда – я не сказала ни слова, когда они донимали меня вопросами про мою мать, её дружка и про то, как я живу. Я вообще ничего им не сказала, ни словечка, потому что боялась ляпнуть что-нибудь такое, из-за чего моя мать отправится за решётку. Этого бы я себе никогда не простила.

Я не знаю, что стало с ней и её дружком после того, как копы надели на меня наручники и усадили в патрульную машину. Если Господь услышал мои молитвы, то мама сейчас свободна, а этот подонок – в камере возле параши.

Коп похож на двадцатилетнего Джонни Деппа, и от него пахнет чистотой: мылом и чуть-чуть кофе. Это не тот, что пытался расколоть меня вчера ночью. Этот только арестовал меня. Он садится напротив меня, охранник выходит.

– Я – офицер Монро.

Я сверлю глазами стол.

Офицер Монро перегибается через стол, расстёгивает на мне наручники и швыряет их на свою половину стола.

– Может, расскажешь, что на самом деле произошло вчера ночью?

Всего одна затяжка. Боже, это в тысячу раз лучше, чем страстный поцелуй с реально крутым парнем. Но я не целуюсь с крутыми парнями, и у меня нет сигарет, потому что в настоящий момент меня допрашивают в предвариловке.

– Нам известно, что бойфренд твоей матери, Трент, – человек опасный, однако он далеко не дурак. Уже не первый раз нам не хватает доказательств, чтобы упечь его за решётку. Ты могла бы помочь себе и нам. Помоги нам засадить его в тюрьму, и он оставит в покое тебя и твою мать.

Я согласна: он – настоящий дьявол. Но помимо того, что Трент – никчёмный бывший футболист, променявший борьбу с мужчинами за мяч на безнаказанное избиение женщин, я могу поделиться с копами только слухами, которые ходят по улицам. Патрульные, работающие в южной части города, и так прекрасно знают все легенды о Тренте Паскуднике. Возможно, пикантная история о том, что этот ублюдок избивал меня и мою мать, могла бы обеспечить нас вшивой бумажонкой под названием «Судебный приказ о защите членов семьи», но семейные насильники обычно не задерживаются в тюрьме, не говоря уже о том, что Трент просто подтёрся бы этим приказом.

Его разыскивала полиция ещё до того, как моя мать с ним связалась, но он до сих пор разгуливает на свободе, ни дать ни взять ожившая нефть, которую никакими силами нельзя вернуть туда, откуда она вырвалась. Так что, помогая полиции, я только ускорю появление этой грязи и её поганой ярости у нашего порога.