Неожиданный медовый месяц - Барбара Уоллес Страница 8

— Еще раз повторюсь: мы можем переселить вас в другой номер, если вы пожелаете.

— В этом действительно нет необходимости. — Неожиданно ей в голову пришла замечательная мысль. — Хотя я не расстроюсь, если вы исключите что-нибудь из моего счета в качестве компенсации за моральный ущерб.

Она приподняла бровь и посмотрела на сеньора Чавеса, надеясь, что он оценит ее находчивость. Вместо этого мужчина повернулся к ней спиной и заговорил со своим помощником по-испански. Лариса не понимала ни слова из их разговора, но заметила, что выражение лица Карлоса смягчилось.

— Пойду поищу Педро, — через минуту сказал Хорхе. — Если мы можем сделать для вас еще что-нибудь…

— Я дам вам знать, — ответила Лариса.

Похоже, к концу недели она будет повторять эту фразу, как попугай.

— Видимо, у меня не очень хорошо получается заключать сделки, — съязвила она, когда Хорхе вышел.

Директор был все так же серьезен.

— Я добавлю еще десять процентов к вашей скидке.

Похоже, она должна послать тарантулу благодарственное письмо.

— Жаль, что здесь не было его друзей. Возможно, тогда вы простили бы мне весь долг. Шучу, — добавила она, заметив, как засверкали его глаза. — Одного было вполне достаточно.

— Вы же понимаете, что не подвергались реальной опасности? Не было никакой необходимости говорить службе уборки о том, что произошла чрезвычайная ситуация.

— Это правда. — Не потому ли он был так зол? — Я не виновата в том, что ваши сотрудники восприняли всерьез звонок женщины, испугавшейся тарантула. Так вот почему вы вернулись? Вы подумали, что я в опасности?

— Мне сказали, что произошла чрезвычайная ситуация.

Он постоянно повторял эту фразу.

— Но ведь это может означать что угодно — например, сломанный водопроводный кран. Почему вы решили, что со мной что-то случилось?

Карлос не ответил. Вместо этого он подошел к большому окну в дальнем конце комнаты и начал смотреть на рощу мангровых деревьев, раскачивающихся на ветру. На мгновение Лариса решила, что он снова погрузился в свои мысли.

— Как ваша головная боль? — спросил он.

— Лучше.

— А настроение?

— Пока не появился волосатый паук, я планировала принять ванну и тем самым улучшить свое настроение. Почему вы спрашиваете?

— Вы были очень расстроены, когда я ушел.

— А вы бы не расстроились, если бы вам пришлось платить за несостоявшуюся свадьбу? Я до сих пор не понимаю, что мне со всем этим делать. — Сеньор Чавес провел рукой по лицу, и Ларису поразила ужасная мысль. — Только не говорите, что вы подумали, будто я…

— Честно говоря, я не знал, что и думать, — сказал он, отворачиваясь от окна. — Когда я ушел, вы были так расстроены, так обескуражены. Могло случиться все что угодно. Вы могли поскользнуться и, упав, порезаться битым стеклом.

— Или выброситься с балкона.

— Это не смешно, — отрезал он. — В подавленном состоянии люди часто ведут себя непредсказуемо.

Это правда. Похоже, Лариса случайно наступила ему на больную мозоль. Она сразу же пожалела о своих словах.

— Простите меня.

— Это я должен извиниться, сеньорита Бойд. Я перегнул палку. Директора отелей не любят чрезвычайные ситуации. Это словосочетание подобно некоей горячей кнопке.

— Я думала, мы договорились, что вы будете называть меня Лариса.

— Действительно. Тогда, пожалуйста, называйте меня Карлос.

— Честная сделка. Спасибо, что спасли меня от огромного паука, Карлос.

— Вас спас рабочий, но все равно пожалуйста, — ответил он с улыбкой.

Наконец-то. Увидев его улыбку, Лариса немного расслабилась.

Внезапно она осознала, что до сих пор сидит на раковине поджав под себя ноги. Все ее тело затекло. Морщась, она медленно выпрямила одну ногу.

— Как давно вы здесь сидите? — спросил Карлос.

— Довольно долго. Когда здесь был паук, я боялась даже пошевелиться, поэтому залезла сюда, чтобы вызвать службу уборки. — Она с трудом спустила ноги. — Похоже, ванна мне нужна как никогда раньше.

— Вам помочь спуститься?

— Я справлюсь. — Лариса придвинулась ближе к краю раковины, но ее ноги по-прежнему болтались примерно на шесть дюймов выше пола. — Забавно, я не помню, чтобы мне когда-нибудь было так трудно совершать прыжки, — сказала она, прежде чем соскользнуть на плитку.

Не успели пальцы ее ног коснуться поверхности пола, как ее лодыжки, онемевшие от долгого сидения, подогнулись. Карлос немедленно схватил ее под локти.

И вот они стоят, прижавшись друг к другу. Лариса ощущала плотную ткань его костюма, напоминавшую о том, что под халатом у нее ничего не было. Одно движение в любом направлении — и махровый халат тут же распахнется. По ее коже побежали мурашки.

— Все хорошо? — спросил он.

Лариса кивнула:

— Похоже, вы не зря волновались.

Ее тревожил тот факт, что никогда прежде ее тело не реагировало на близость мужчины так сильно. Даже с Томом все было иначе.

Испугавшись, что он заметит румянец, появившийся на ее щеках, она опустила глаза.

— Возможно, после ванны вам станет лучше, — сказал Карлос.

— Возможно.

Она не была в этом уверена. Идея расслабить мышцы, которые и так были похожи на желе, вдруг показалась не такой уж гениальной.

Он убрал руки с ее локтей, и Лариса прислонилась к раковине.

— Спасибо, что так беспокоитесь обо мне.

— Я беспокоюсь о каждом госте.

Верно. Лариса и сама не знала, почему ей казалось, будто она для него особенная.

— Вы всегда застаете меня не в лучшей форме. Надеюсь, с этого момента я буду…

— Более самостоятельной?

— Точно.

— Будем надеяться.

Кивнув, он повернулся и быстро вышел из комнаты. Лариса надеялась, что однажды он уйдет от нее с хорошим впечатлением.

* * *

— Вы даже не представляете, как много это значит для меня… то есть для нас. — Пол Стейвс вертел в руках соломенную шляпу, которая пять минут назад покрывала его каштановые кудри. — У нас с Линдой не было пышной церемонии, и теперь я больше всего на свете хочу подарить ей свадьбу, о которой она всегда мечтала.

Молодому человеку, сидящему напротив Карлоса, было не больше двадцати двух лет. Он догнал Карлоса в вестибюле и попросил о помощи в организации праздника, посвященного первой годовщине его свадьбы.

— Мы будем рады помочь, — сказал Карлос. — Обещаю, что этот юбилей вы запомните на всю жизнь.