Позволяю любить - Алина Ржевская Страница 8

Повисла тягучая тишина. Виктор сосредоточенно перелистывал свои проклятые документы и, судя по резким, порывистым движениям его красивых холеных рук, чрезвычайно нервничал — даже стороннему наблюдателю нетрудно было обнаружить, что в данную минуту он, человек весьма уравновешенный, крайне далек от какой бы то ни было продуктивной работы. Наверное, все еще переживает недавнюю размолвку с Вероникой.

Вполне, впрочем, возможно, что Виктор тяготился и тем впечатлением, которое на него самого произвели его же собственные слова. Некрасиво, конечно.

Но даже этих очевиднейших нюансов в поведении своего любовника Вероника, увы, не заметила. Впервые в сегодняшнем тяжелом разговоре она почувствовала себя по-настоящему оскорбленной — настолько, насколько больно задели ее за живое жестокие слова Виктора. И впервые у нее недостало обыкновенного желания закатить свой шаблонный картинный скандал — никак нет, в эту недобрую, опасную, можно сказать, минуту Вероника разъярилась уже безо всяких театральных прикрас, так, как может рассердиться только истинно обиженный человек.

— Э, не-ет, — протянула она со сладострастным гневом в голосе. — Нет-нет, дорогой мой, просто так ты от меня не отделаешься! — Неуловимым движением Вероника выхватила из рук Виктора бумажные листы, лихорадочно скомкала их в бесформенную кучу и, бросив себе под ноги, принялась яростно топтать. Остальные бумаги — благо руки снова освободились! — она разом смахнула на пол вместе с другими предметами, что лежали на его рабочем столе, и, прежде чем Виктор успел ухватить ее за кисть, залепила ему гулкую размашистую пощечину.

Виктор, пришедший наконец в себя от такого внезапного демарша Вероники, не выдержал.

— А ну хватит, я сказал! — заорал он так, что в коридоре за дверью на мгновение затихли всегдашние звуки делового учреждения — приглушенное шарканье бесчисленных ног, треск клавиатуры; со своего деловитого ритма даже сбились, кажется, входящие телефонные звонки… — Не пора ли уже закончить эти… эти… Идиотка!..

Уязвленный Виктор (в голове на мгновение мелькнуло: во, дожил, получил побои от взбесившейся любовницы!) просто не находил слов!

Тьфу!

Он основательно встряхнул девушку, дабы привести ее в чувство.

— Если сейчас же не оставишь меня в покое, я приглашу охрану, — только и сказал он. — Мои люди запрут тебя в комнате. Станешь и там буйствовать — вызовут врача, пусть введет тебе успокоительное. Поняла? Поняла, спрашиваю?

Но Вероника уже и без того перестала сопротивляться. Она вдруг безжизненно обвисла на его руках, усталое, побелевшее лицо ее с набрякшими веками выдавало близкую предрасположенность к обмороку.

Виктор без церемоний довел ее до двери и вытолкнул из кабинета, а после без малейшего движения простоял у своего рабочего стола несколько долгих минут.

Посторонний наблюдатель наверняка отметил бы угловатую неловкость, с которой этот респектабельный человек спустя некоторое время принялся собирать с пола свои разметанные повсюду многочисленные бумаги, — в сознании такого свидетеля непременно отложилось бы представление о гораздо более быстром старении этого господина в сравнении с иными гражданами. Уж слишком замученной развалиной выглядит. Может, деловые и любовные узы на него так влияют?..

…Да, рассеянно размышлял Виктор, корячась под столом, Ника создает излишние проблемы. Вернее, иногда создает. Ее импульсивность утомляет. Точнее, изредка утомляет.

Почему он до сих пор с ней? Она беременна.

А точно поэтому? В том, что ребенок его, Виктор нисколько не сомневался. Ника с ума по нему сходит, постоянно вертится подле, у нее просто не хватило бы времени, чтобы завести кого-то еще на стороне и изменить. Вот счастье, хоть в этом плане на нее можно смело положиться. Виктор безрадостно усмехнулся. Большего, оказывается, ему от Вероники и не требуется.

Но признайся, она ведь потрясающа в постели? Восхитительна! Что ж тут такого, что у нее скоро будет малыш? Да после такого и двойня родится, никого не спросит!

Виктор пока не испытывал никаких чувств к будущему ребенку. Но и не возражал, чтобы Вероника родила от него. «Там посмотрим, — решил он. — Война план покажет, и, как знать, мне, может, понравится быть папашей».

Он совершенно успокоился. В конце концов, у него действительно чертовски много работы.

На тринадцать часов была назначена встреча. Некий певец, молодое дарование, стремился пробиться на эстраду, великую нашу и могучую. О встрече договорился Юрий, помощник, правая рука и друг детства.

Когда-то они начинали этот бизнес совместно. Одним из первых Виктор почувствовал, что в области шоу-бизнеса можно сделать хорошие деньги, — и, что называется, попал в струю, не прогадал.

Дело пошло. Ему помогало интуитивное, звериное чутье, словно некий призрачный, но очень настойчивый дух-помощник наглядно указывал, из кого реально сотворить настоящую звезду, а кто так и останется пустышкой. Нет, Виктор вполне допускал, конечно, что отечественный шоу-бизнес, в силу непревзойденной своей циничности, способен любого, даже самого бездарного прохвоста вывести на вершины поп-олимпа и самую безголосую шептунью превратить в звездато-волосатое сокровище российской сцены. Но у него имелось особое чутье, и оно справедливо диктовало Виктору поиск прежде всего способных артистов — пусть не ярких, однако трудолюбивых и обучаемых.

Поначалу он самолично проводил кастинги, сутками отсматривая добрые вереницы испуганных мальчишек и девочек, охваченных безумной мечтой сделать блистательную музыкальную карьеру. Иногда попадались одаренные, хотя чаще — все-таки посредственности.

О категориях гениев можно было бы вести долгий отдельный разговор, однако достаточно сказать, что с ними, как ни странно, приходилось наиболее туго. Если от бездарных, скажем, всего лишь сложно было избавиться — они все как один похожи на рыб-прилипал, которые повсюду найдут и везде достанут, — то с гениальными все выходило как раз-таки наоборот: расставаться не хотелось, но, к сожалению, приходилось. Этим практически невозможно было втолковать, что от них требуется. Поди-ка объясни гению, как следует ему вести себя и что нести со сцены, чтобы творчество оказалось понятным и доступным простому массовому потребителю, а он, потребитель, то бишь зритель, всего лишь жаждет красочных зрелищ после сытного обеда.

На хрена ему напрягаться и вдумываться в какую-то странную глубинную философию, творимую очередным гениальным исполнителем? Помилуйте, вовсе не нужно ему твоего высокого искусства, ты подай-ка ему легкие, не мешающие пищеварению развлечения, что состоят только лишь из незатейливых мотивчиков, запоминающихся с полпинка — ух и до чего же трудно потом выбросить эту дрянь из головы!..

Это тоже своего рода «мыльные» сериалы. Но гении — они всегда обижались, «мыло» петь не хотели. Вот и сейчас Виктор печенкой чуял, что ничего хорошего из сегодняшней встречи не выйдет: припожаловал, по всем статьям, гений.

Или, может, он просто какую-то чувствовал беду, никак не относящуюся к любимому бизнесу? Но Юрий настоял, что Виктор должен лично послушать и посмотреть этого парня, а Юрик, сволочь умная, дерьмо шефу подсовывать не станет — с дерьмом он сам обычно разбирается, с ходу просчитывает экономический эффект…