Струны сердца - Мэри Макбрайд Страница 8

— Мы же как-никак родня, — сказал в заключение Дуайт. — Я помогал растить тебя, Гид. За тобой должок.

Гидеон уже тогда сознавал всю сомнительность своего «должка». Кузен научил его скакать во весь опор, стрелять и воровать. Он брал его к себе, когда за ним некому было приглядывать. Значит, долг все же был.

Он вспомнил, как Дуайт, смеясь, сказал ему в тот день:

— Черт возьми, этот банк уже столько раз грабили, что они сразу отдадут нам деньги.

Но все произошло не так. Банк действительно грабили столько раз, что владельцы решили больше этого не допустить. Кассиров вооружили, и половина местных жителей устроила засаду. Когда Дуайт выскочил из банка, Гидеон, державший наготове лошадей, увидел, что мешка с деньгами у кузена нет. Вдогонку ему неслись ружейные выстрелы.

— Мы их всех перестреляли! — закричал Дуайт. — Сматываемся!

Дуайт выхватил поводья, и в этот миг страшная боль пронзила ногу Гидеона, а затем еще одна пуля попала ему в плечо — он упал.

— Тебя зацепило? — крикнул кузен.

— Помоги встать. — Гидеон протянул ему руку.

Копыта лошади Дуайта оказались в опасной близостей от головы Гидеона. Дуайт наклонился и с криком: «Извини, кузен!» — умчался.

Женский голосе пробился сквозь воспоминания Гидеона. Он взглянул на сидевшую напротив девушку, не сразу осознав, кто она. Нелегко возвращаться с того света.

— Более или V менее? — полюбопытствовала Хани.

— Более. — Когда он очнулся от ран, то обнаружил, что находится в местной тюрьме.

— Может, это была случайность?

Гидеон рассмеялся. Она была так молода, так неиспорченна. Ей искренне хотелось верить в его невиновность. Тронутый ее участием, он все же признался:

— Я был виновен, Эд.

— О!

— Ты разочарована? — (Она отчаянно замотала головой.) — Я же вижу. Все женщины одинаковы. Вечно вам хо00чется, чтобы мужчина был лучше, чем он есть на самом деле. Стараетесь приспособить его прошлое к своим представлениям о нем. А если не удается изменить прошлое, вы принимаетесь менять его будущее.-С довольным видом Гидеон откинулся на стуле.

Но Хани не понравились ни его мнение о женщинах, ни его уклончивый ответ.

— Именно это попыталась сделать Кора?

— Не сказал бы. У нее в прошлом было достаточно своих неприятностей, что бы тратить время на мои, — с горечью в голосе ответил Гидеон.

— Она тоже грабила банки?

— Она была проституткой. — Его слова прозвучали более резко, чем он того хотел, и он увидел, как девушку передернуло. — Забудь про Кору, ладно? Она ушла от меня пять лет тому назад, и с тех пор я о ней и не вспоминал.

— Неправда, — тихо, но твердо заявила Хани. — Прошлой ночью во сне вы просили ее согреть вас.

Может, так оно и было, мрачно подумал Гидеон. Но он ни за что не признается в этом только для того, чтобы удовлетворить ее любопытство.

— Ничего подобного. Мне просто нужна была женщина. Любая.

— Но вы назвали ее по имени, — настаивала она. — Вы сказали…

— Плевать мне на то, что я сказал. Понятно? Может, хватит? — Он встал и, порывшись в кармане, бросил на стол несколько банкнот. — Пошли.

— Куда мы пойдем?

— Нам надо успеть к десятичасовому поезду. — Не слушая возражений, он обнял ее за талию и повел к выходу.

— Я не могу ехать в этом платье! Что подумают люди? — негодовала Хани, когда Гидеон подсадил ее в последний вагон и вошел вслед за нею.

Что думал он, было ясно по его взгляду. Не отрывая глаз от соблазнительно выступавших над корсетом бугорков, он наступал на нее до тех пор, пока она не оказалась прижатой к противоположной двери. Она хотела было запротестовать, но у нее вырвался лишь беспомощный писк.

— 0 Они подумают, что ты очень хороша собой, ясноглазая. — Гидеон наклонился, чтобы поцеловать ее. Он давно намеревался это сделать — с той самой минуты, как увидел ее в банке. Надо хотя бы попробовать, какова она на вкус, ведь больше он ничего не получит. Целуя, он обнял ее за талию и прижал к себе.

От неожиданности Хани оторопела, и первым ее побуждением было оттолкнуть его, но, когда ее руки уперлись ему в грудь и ощутили, как бьется его сердце, когда он у самых ее губ прошептал: «Поцелуй меня, дорогая…», она совершенно растерялась и губы ее приоткрылись навстречу его теплому настойчивому языку.

Она оторвалась от его поцелуя, только когда поняла, что ей не хватает воздуха, а он продолжал покрывать поцелуями ее щеки, подбородок, шею. А когда его губы коснулись груди и он провел языком по ложбинке между грудями, она, судорожно втянув воздух, сглотнула.

— Ах, Эд, дорогая, как бы мне хотелось… — прошептал он, вдыхая ее аромат. Но тут же напомнил себе, что таким, как он, бесполезно чего-либо хотеть. Если бы желания имели крылья, тюремные клетки вмиг бы опустели, выпустив в небо своих зловещих пташек.

Гидеон поднял голову и, увидев ее смущенное, раскрасневшееся от поцелуев лицо, понял, что еще никогда так не желал женщину, как сейчас, как именно эту.

— Я бы хотел… — пробормотал он и сам удивился тому, как сдавленно прозвучал его голос.

— Что? — прошептала она. — Что бы ты хотел, Гидеон? — В ее огромных глазах были и страх, и любопытство, и… желание.

Но он лишь покачал головой, не отрывая от нее взгляда.

Девушка почувствовала, как его руки двигаются по спине, дергая за пояс и явно собираясь ее раздеть. Она вдруг поймала себя на том, что готова поддаться этим рукам. Воля этого человека не только парализовала ее, но и, похоже, вообще лишила разума.

Тут раздался оглушительный свисток, поезд дернулся, и к! Хани вернулось благоразумие.

— Как вы смеете! — возмутилась она. — Отойдите от меня!

Гидеон отступил. Отпустив девушку, он с улыбкой наклонился, чтобы в последний раз ощутить вкусе ее губ.

— Мы могли бы побывать в раю, Эдвина. Ты и я. — Он вздохнул и сказал строго: — А теперь позаботься о себе сама. Пока, ясноглазая.

Гидеон отступил еще на шаг, взглянул на убегающую из-под колес поезда землю и, перемахнув через поручень, спрыгнул.

Словно завороженная, Хани смотрела, как он приземлился я на колени между рельсами, встал и, улыбаясь дьявольской улыбкой, послал ей воздушный поцелуй.

— Гидеон! — крикнула она. Он сбежал!

Эта мысль ослепила ее, как вспышка молнии. А затем, как раскат грома, поразила и другая: вместе с ним исчезли и деньги!

Этого она допустить не может! Надо прыгать. Девушка сделала шаг, но что-то ее удерживало. Она сунула руки за спину, а потом, грозя кулаком все уменьшавшейся фигуре преступника, заорала:

— Будь ты проклят, Гидеон Саммерфилд! Подлый обманщик!