Свита мертвой королевы - Юлия Андреева Страница 8

Внезапно меня осенило, я резко остановилась, развернув на себя девку.

– Давно ли ты работаешь шлюхой? – спросила я, до боли сжимая руку долговязой.

– Целый месяц, господин, – та застучала зубами еще быстрее, глаза наполнились слезами.

– Месяц, за который тебя никто не разу не брал?! – я всплеснула руками. Ну надо же так попасться! Взять страшную как смерть шлюху, которая к тому же еще и неопытна! – Говори, дылда, сколько у тебя было мужиков до того, как ты поступила к своей госпоже?

– Один, – пискнула шлюха. – Сын деревенского лекаря. Застал меня как-то на сеновале, когда я спала себе, ну и вдул мне без моего на то согласия. А мать меня из дома выгнала, когда дозналась обо всем.

Меня затрясло. Не обращая внимания на мелкий дождик, я села на дорожный камень, закрыв лицо руками. Шлюха стояла рядом, не смея слова сказать.

Я прекрасно понимала, что возвращаться и просить поменять Габриель на другую девку невозможно, так как толстуха захочет получить и за вторую, в то время как у меня почти не осталось денег. Бросить тощую здесь, и пусть возвращается к себе, стало бы ослушанием приказа, а значит, мой любовник сочтет меня недостойной звания пажа, и потом мне уже самой придется искать себе место под солнцем.

Наконец я решила подчиниться судьбе и, поднявшись, велела Габриель следовать за мной.

Забавно! Оказалось, что пока я сидела и думала о своем, долговязая держала над моей головой шаль. Поняв, что я не прогоняю ее, девушка открыла в улыбке лошадиные зубы, отчего я снова засомневалась, следует ли тащить ее к Альвару.

Добравшись до грязного места, я вознесла молитву Царице Небесной и велела Габриель забираться мне на закорки, что та с удовольствием и сделала. Ну и тяжела же оказалась эта дылда! Я с трудом потащила свою ношу скрипя зубами и проклиная на чем свет стоит собственную покладистость и наивность, в результате которых я могла надорвать себе спину.

Тем не менее я и подумать не могла свалить в грязь нерадивую девку. Это получилось как-то само собой. Пройдя почти треть пути, я вдруг поскользнулась на собачьем дерьме – и мы обе полетели в жидкую грязь. Шлюха ругалась как последний лучник, а я не смогла даже подняться из-за боли в колене.

Наконец, сообразив, что я сделала это ненарочно, Габриель присела передо мной на корточки, предварительно задрав и подоткнув изрядно мокрую и грязную юбку.

– Что с тобой, солдатик? – с опаской поинтересовалась она. Было видно, что девка готова метнуться в сторону при первом же моем порыве открутить ей голову.

Но я и не пыталась драться. Лил дождь, в этот момент из моросящего он сделался чуть ли не шквальным. Мне было неудобно перед Габриель, которую я вывалила в грязи. Поэтому я приказала ей убираться ко всем чертям, рассчитывая, что доползу до дворца и объясню как-нибудь все графу.

Я попыталась встать, но боль не дала мне этого сделать.

Габриель возвышалась надо мной дозорной башней.

– Уходи, – попросила я ее. – Возвращайся к хозяйке, я же ей уже все равно заплатил. Тебя не продадут и не поколотят.

По моим волосам лились потоки дождевой воды. Габриель тряслась от холода и была похожа на перевернутую швабру после генеральной уборки.

– Вот что, солдатик, – девка отерла лицо грязным кулаком, склоняясь передо мной. – Давай-ка обними меня как следует!

– Ты что, совсем сдурела?! – заорала я на шлюху, перекрикивая дождь. – Не видишь, что ли, мне не до того?!

– Ты нес меня, теперь я понесу тебя. Что за беда? – Габриель сама обняла меня за талию и, напрягшись, подняла так, что я смогла встать на здоровую ногу. После чего она заставила меня обнять ее за шею и подсадила меня к себе на закорки. – Я знаю, что делать, – как ни в чем не бывало, сообщила шлюха. – Господин – паж важного, благородного дона, человек служивый. А что для служивого человека самое главное?

Я молчала.

– Для служивого человека первое дело – выполнить приказ. Вы, ваша милость, обязаны доставить девушку. Что за беда, если девушка доставит вас? Что же касается того, что вы должны были нести меня на руках, чтобы я не замочила ног, как это любят благородные господа, так в такой дождь от воды все одно не уберечься. И потом, лучше уж немного нарушить приказ, чем не выполнить его совсем. Да и мне что за благо, если вашу милость завтра выгонят с хорошего места? Один добрый человек крыши над головой лишится, и все из-за того, что мне помочь захотел. Что же это получается, милостивый государь? В кой-то век мне кто-то добро сделал, а я его теперь в луже лежать оставлю, смерти искать? Да не бывать этому!

Быстро перебирая босыми ногами по лужам, шлюха двигалась ко дворцу, подобно непотопляемому кораблю, так что я и не заметила, как мы оказались на месте.

Дома помощник замкового лекаря тут же разложил меня на кухонном столе и дернул мою ногу. Раздался хруст, и боль постепенно ушла, а я снова смогла ходить.

Граф давным-давно видел десятый сон, и девица ему оказалась без надобности. Поэтому я приказала заспанным служанкам просушить ее одежду и покормить странную гостью, после чего отправилась спать.

Перед рассветом кто-то навалился на меня, и, открыв глаза, я увидела графа. Спрашивается, зачем было тратить деньги на девку, когда рядом верный паж? Быстро соединившись со мной, граф снова уснул, храпя на весь дом. Вероятно, от перенесенных за день переживаний я отключилась под молодецкий храп, чего не удавалось мне прежде.

Наутро первым делом граф спросил меня о девке. Я соврала, что его милость имел с ней любовное дело ночью, и та ему очень понравилась. Когда же Альвару поинтересовался, отчего же ее нет в его опочивальне, я рассказала, как он сам прогнал ее, когда пожелал возлечь со мной. Доказательством моих слов стало то, что граф проснулся уже на моей подстилке, а не в своей постели.

Я быстро умылась, оделась и спустилась в кухню поторопить прислугу с завтраком для его сиятельства, когда вдруг навстречу мне вышла одетая в чистое, но чужое платье Габриель. Я сразу узнала ее по росту. Улыбаясь своими лошадиными зубами, та сообщила мне, что кухарка взяла ее помощницей и даже от щедрот своих подарила платье, которое им, однако, пришлось удлинить.

Довольная сверх всякой меры, Габриель целыми днями потом сновала по дому в поисках самой грязной и нелюбимой остальными работы. Со всеми она была добра и предупредительна, так что вскоре ее все полюбили.

При этом, несмотря на то что фактически она спасла мне жизнь, не бросив с вывернутым коленом на улице, добрая Габриель считала себя целиком и полностью обязанной мне. Со дня, когда я впервые встретила ее на кухне в должности помощницы кухарки, она старалась подняться пораньше, для того чтобы вычистить мою обувь или позаботиться о наших с графом лошадях.

Словом, несмотря на мою скрытность, Габриель умудрилась в самый короткий срок сделаться мне единственной подругой, с которой я отдыхала душой.