Рай для двоих - Кэтрин Спэнсер Страница 8

Микос почти сразу подъехал к зданию на «ягуаре». Девушка никак не ожидала увидеть такую машину. А если он поведет ее туда, где мужчины должны носить галстук, а женщины расхаживают в коктейльных платьях, тогда она будет чувствовать себя настоящей Золушкой.

Однако ее неуверенность испарилась, как только Микос вышел из машины в такой же простой одежде, как и она. Хотя его льняные брюки и кремовая рубашка с короткими рукавами наверняка стоили больше, чем Джина зарабатывала в месяц.

Сейчас, сидя напротив нее при свете свечей, Микос выглядел сногсшибательно. Любая женщина потеряла бы голову рядом с таким красавцем.

Джина не замечала, что в открытую пялится на него, пока Микос не застал ее за этим, оторвавшись от изучения меню.

— Ты голодна?

Еще как! Только в другом смысле! Джина не произнесла этого вслух.

— Немного.

— Экзертикос! Тогда начнем с небольшой порции устриц и мидий. Ты любишь осьминогов, кальмаров, омаров?

— Обожаю, — ответила Джина, не уверенная в устрицах, которых пробовала давным-давно и уже забыла, каковы они на вкус.

— Тебе легко угодить. — Микос одобряюще кивнул. — Мне это нравится.

А ты мне нравишься еще сильнее!

Микос подозвал официанта и сделал заказ. Мужчины обменялись улыбками, как будто были хорошо знакомы. Через десять минут им принесли устриц и чашку с ледяной водой.

— Ты, наверное, часто приходишь сюда, — предположила Джина, как только они снова остались наедине.

— Раз в неделю точно. Моя квартира неподалеку отсюда.

— И мистер Тайрос живет в этом районе?

— У него апартаменты в Колонаки и вилла на острове Эвия, с видом на Эгейское море. Раньше он всегда приезжал в Афины надолго, покидая город только на выходные, а теперь все чаще стал бывать на острове. Особенно летом.

Джина благодарно кивнула, когда он подал ей стакан воды.

— Ты говорил, что у тебя тоже есть дом на острове.

— Да, в волшебном месте на юге, на Кикладес.

— Ты часто бываешь там?

— Как только предоставляется возможность. Большинство выходных.

— Но не эти.

— Нет. В эти выходные меня отвлекло некое очаровательное создание.

Хорошо, что в этот момент принесли их заказ. Джина воспользовалась шансом не отвечать на столь многообещающую фразу. Она сделала вид, что увлеченно рассматривает многочисленные яства на тарелках.

Девушка узнала оливки, помидоры-черри, цацики и кальмары. И конечно, свежеиспеченный хлеб. В остальном Джина не была так уверена. Она удивилась при виде какой-то штуки из мяса, которая выглядела очень аппетитно, но в то же время странно.

— Это локаника, — пояснил Микос. — Греческая кровяная сосиска, которую готовят из телятины и свинины и приправляют черным перцем и апельсиновой цедрой. — Он поднял свой бокал. — За вечер открытий для нас обоих.

— За нас, — присоединилась Джина и осушила бокал до дна.

— Полегче с этим, — улыбнулся Микос. — У нас впереди целая ночь, дорогая, и я не хочу, чтобы ты все пропустила.

— Согласна. Но вообще-то я мало пью. И не люблю пьяниц.

— О, ты не должна мне ничего объяснять, Джина. Я уже знаю о тебе все, что мне нужно. И ты мне очень нравишься.

О небо! Вот оно, опьянение счастьем! Какой, к черту, алкоголь!

— Но ты ведь совсем меня не знаешь. У людей всегда есть скрытые стороны. Мотивы, импульсы и… тайны, которые они скрывают. Я, например, приехала в Грецию, чтобы…

— Молчи! — Микос накрыл ее руку своей ладонью. — Мне известно, зачем ты приехала. Больше того, я знаю, что ты прекрасна во всех смыслах. Я вижу страсть в твоих чарующих глазах. Слышу музыку в твоем голосе. Чувствую щедрость и доброту твоей души. Единственная загадка для меня, почему другой мужчина не занял место рядом с тобой. Но, знаешь, я благодарен судьбе за это.

— Но Микос…

— Нет. Если бы ты хотела отвергнуть меня, ты бы не согласилась обедать со мной. И не позволила бы мне целовать тебя.

— Сегодня ты и не спешишь меня целовать.

Он рассмеялся.

— Всему свое время! — Микос сильнее сжал ее руку. — Отбрось ненужное смущение. Мне тридцать пять лет, Джина. Я знаю, чего хочу. И у меня достаточно опыта, чтобы видеть, что из себя представляет человек. И я проницателен, когда судьба преподносит мне подарки.

— Возможно, но…

— Разве тебе известны все мои тайны? — перебил ее мужчина.

— Конечно, нет.

— Тогда зачем мне знать все твои? У всех за плечами есть прошлое, картхула мои. И все мы живем с теми ошибками, которые когда-то совершили. Но настоящее и будущее мы строим сами.

Джина должна была бы остановить его на этом. Сказать, что она не может строить планы на будущее в ее ситуации. Но отчего-то все проблемы, оставшиеся дома, показались очень далекими. Микос был прав.

Сейчас в этом уютном ресторанчике у нее был выбор. Она могла попросить Микоса отвезти ее обратно в отель и забыть о том, что они когда-либо встречались, или остаться и позволить себе поддаться порыву, пусть и мимолетному.

Джина украдкой посмотрела на Микоса. Он такой красивый, такой уверенный в себе; ей так легко с ним. Джина понимала, что она далеко не первая женщина в его жизни и не станет последней. Когда она отправится обратно в Канаду, Микос поцелует ее от всего сердца и помашет вслед рукой. Так почему бы не уехать из Афин с волшебными воспоминаниями, которые помогут ей пережить будущее, кажущееся таким безрадостным?

— Какие мысли тебя так занимают?

Джина улыбнулась, выдержав его взгляд.

— Ты назвал меня «картхула мои», и я размышляла, что бы это могло значить.

— Милая. — Пояснил Микос, перебирая ее пальчики. — Моя Джина. Моя милая.

Девушка никогда не испытывала ничего подобного. Ее сердце словно перевернулось в груди, наполняясь неизведанными эмоциями.

— Знаешь, я вдруг потеряла аппетит.

— Ты уже ела что-нибудь?

— Нет. Только прошлой ночью.

— Тогда поешь. Немного устриц не считается. — Микос отломил кусочек хлеба и обмакнул его в цацики. — Вот, начни с этого.

Он заботится обо мне, вдруг осознала Джина. О ней так давно никто не заботился! Девушка нервно сглотнула.

— Ну как? — Микос с интересом наблюдал за Джиной.

— Вкусно, — ответила девушка. — Даже очень. Хлеб потрясающий.

— Мы, греки, любим свой хлеб. А теперь попробуй кальмаров.

— А ты? Или будешь просто сидеть и смотреть, как я ем?

— И то, и другое. — Его глаза горели весельем. — Мы растянем удовольствие.