Райская птичка - Маргарет Роум Страница 8

Мерли и Винс уехали на следующее утро очень рано, еще до завтрака. Линетт поела в одиночестве и пошла бродить по городу. Постепенно бодрящее чувство освобождения пробудилось в ней; оно крепло с каждой минутой, окрыляя, внушая надежду на чудо. Девушка бесцельно прогулялась по главной улице мимо скромных магазинчиков, театров и офисов, которые по сравнению со своими западными двойниками имели особое очарование. Раньше она видела этот город только через стекло машины, с недозволенной скоростью мчавшейся в очередной коктейль-бар или ночной клуб. Дневные часы компания ее «друзей» проводила на краю великолепного плавательного бассейна, изредка — на теннисном корте. Линетт побывала в отелях многих стран, и везде все было для нее одинаковым. А сейчас ей вдруг ужасно захотелось подышать настоящей атмосферой Папеэта. Несколько часов она смаковала новые запахи, наслаждалась смешением французского, китайского и полинезийского влияния, результатом которого было волшебное очарование площадей, рынков, домов и улочек.

Вскоре Линетт почувствовала голод — время ленча давно прошло — и заскочила в один безупречно чистый китайский ресторанчик. Он был почти полон, но хозяин немедленно привел в порядок небольшой столик, расположенный в уютном уголке. Еда оказалась восхитительно вкусной, а после освежающего стакана ледяного лимонного чая хозяин лично проводил ее до дверей и весело сказал что-то по-китайски — как поняла Линетт, это было приглашение заглянуть к ним еще раз. И она с улыбкой кивнула в ответ, принимая приглашение.

Впервые с тех пор, как покинула свой дом, Линетт чувствовала себя свободной. С отъездом Мерли рассеялись злые чары, исчезло напряжение, даже стали забываться титанические усилия, которые ей, Линетт, приходилось прикладывать, чтобы хотя бы казаться соответствующей взглядам совершенно чужих людей. Она ощущала себя новой, настоящей Линетт. Маска светской львицы снята и отброшена, ничто и никогда не заставит ее вновь притворяться кем-то другим! Приняв это решение, девушка полной грудью вдохнула пряный воздух; океанская свежесть наполнила легкие.

Узкие улочки вывели ее к берегу. Линетт нашла безлюдное место на набережной и села на скамейку. Она впитывала в себя величественную красоту тропического пейзажа, подставляла лицо ласкам теплого ветра. У причала покачивались на волнах рыбацкие шхуны, яхты, баркасы, каноэ под парусами; круизные красавцы лайнеры с надменным величием взирали на нахальные грузовые пароходы, вынужденно мирясь с подобными соседями.

Линетт закрыла на мгновение глаза, чтобы дать им отдохнуть от яркого блеска солнечных лучей, танцующих на ослепительной голубизне океана. Но даже сквозь опущенные веки волшебство пейзажа все равно глубоко проникало в ее душу. Из доков, где хранились богатства острова, ожидающие транспортировки в дальние страны, доносился аромат копры, смягченный благоуханием стручков ванили, экзотических фруктов и овощей. Линетт расслабилась, устроилась поудобнее и не заметила, как заснула.

Когда она открыла глаза, солнце уже опустилось за горизонт. Девушка виновато вскочила на ноги и тут же вспомнила, что ей ни перед кем не нужно отчитываться, нет необходимости мчаться назад в отель, чтобы умыться, переодеться в непривычные наряды и с наигранной веселостью провести еще один пустой вечер. Оковы пали, она может наслаждаться сладким вкусом свободы! При мысли о нарядах Линетт нахмурилась. Все платья в ее гардеробе принадлежали девушке, которой она была вчера, и ни одно не привлекало ее сегодня. Она должна от них избавиться! Здесь, в Папеэте, полно магазинов…

Подхватив сумочку, девушка целеустремленно направилась к главной артерии города, где, несмотря на поздний час, шла оживленная торговля. Линетт смутно помнила, что на одной из боковых улочек, по которым она раньше бродила, ей попался подходящий магазинчик, и после недолгого блуждания она все-таки его нашла. Вывеска сдержанно гласила: «Мадлен», в небольшой витрине было выставлено только одно платье. Линетт вошла внутрь.

Хозяйкой оказалась пожилая француженка, одетая в черное; седые, элегантно уложенные волосы сразу приковывали к себе внимание, развеивая мрачность ее внешнего вида.

— Мне хотелось бы купить несколько платьев, — произнесла Линетт с благоговейным страхом.

— Mais certainement, mademoiselle ^[5]. Мне доставит большое удовольствие вас обслужить. Прошу сюда.

Линетт последовала за ней в небольшую примерочную и разделась, а мадам Мадлен принялась подбирать ей одежду. Хозяйка не спросила о ее предпочтениях в стиле и цвете, и девушка размышляла, как она теперь будет отказываться, если платья ей не понравятся. Но уже через полчаса ей стало стыдно за эти мысли. Мадам Мадлен была не просто портнихой, она оказалась художницей и мастерицей своего дела. Несомненно, у нее имелись веские причины для того, чтобы открыть ателье не во Франции, а на этой скромной улочке Папеэта и довольствоваться небольшим доходом, но Париж точно проиграл, потеряв такого талантливого модельера.

Девушка покупала все, без разбору, под мудрым руководством мадам Мадлен. Несколько платьев, которые хозяйка для нее выбрала, подчеркивали стройную фигурку, соблазнительно облегая все ее изгибы, оттеняли светло-серые глаза и короткие золотистые волосы. К растущей груде вещей, отложенных для доставки в отель, прибавились яркие топики и мини-юбки. Когда наконец довольная Линетт решила остановиться, мадам вновь вошла в примерочную, неся еще одно платье. Оно было белое и длинное. Мадам Мадлен нежно расправила его, опустив на спинку стула, и отступила, предоставив Линетт возможность разглядеть это произведение искусства.