После вечеринки - Джеки Браун Страница 8

Тут мужчина обернулся, и Элла растерянно заморгала: на нее смотрел незнакомец. Он был почти того же роста, что и Чейз, вдобавок похожего телосложения. И волосы одинакового цвета. Только черты лица резче и нос длиннее. А над аккуратно причесанной головой не поднимается ни одного хохолка.

— Добрый день. — В пронзительно-голубых глазах мелькнул интерес, и незнакомец улыбнулся:

— Здравствуйте. Вы, наверное, Оуэн Трамбалл?

— Совершенно верно. А вы — Элла Сэнборн.

Улыбка была дружелюбная, хоть и не лишенная игривости.

— Да.

— Папа рассказывал, что вы готовите для него праздник.

— Правильно. Я как раз и пришла обсудить организационные моменты.

Оуэн снова улыбнулся.

— А можно и мне послушать? Не прогоните?

— Это вашему папе решать.

В прошлый раз присутствие Чейза очень смущало Эллу, но все равно она продолжала искоса поглядывать на дверь его кабинета.

— Его нет, — прокомментировал Оуэн. — Вернется нескоро.

Ну и отлично, подумала Элла, отказываясь признавать, насколько разочарована. Когда они с Оуэном вошли в кабинет Эллиота, на автодроме было тихо. Хозяин сидел за столом, а не на нем. Столешницу усеивала груда бумаг. Одет Эллиот был в очень уместном, пусть и скучноватом, деловом стиле. Но стоило ему заметить Эллу, как на лице расцвела широкая улыбка.

— Элла! Для усталого взора вы просто отрада!

— Здравствуйте, Эллиот. Надеюсь, не помешала. Мы ведь договаривались на девять?

— Верно. — С этими словами он одним движением отодвинул бумажную гору в сторону и сдвинул очки на лоб. — С огромным интересом ознакомлюсь с вашими идеями.

— А я — с вашими.

Элла достала папку и протянула Эллиоту. Но вместо того, чтобы сразу открыть ее, Эллиот перевел взгляд на сына:

— Ты что-то хотел, Оуэн?

— Да нет, ничего.

— В таком случае можешь идти.

Элла не ожидала такого категоричного тона от человека, казавшегося образцом покладистости и добродушия.

— Что? Гонишь меня? Даже не позволишь высказать мнение по поводу твоей маленькой вечеринки?

— Я и так знаю, что тебе на это дело глубоко плевать.

— Чейзу тоже, но ему ты позволил присутствовать на вашей встрече неделю назад. Он сам мне сказал.

Хотя Оуэн старался говорить небрежно, Элле его интонация показалась капризной, как у обиженного ребенка. Налицо конфликт отцов и детей. Чужая семья — потемки, но если постоянные ссоры мачехи и сводной сестры чему-то и научили Эллу, так это тому, что в чужие перепалки лучше не соваться.

— Давайте я зайду в другой раз, — промямлила она.

Эллиот, похоже, не услышал. Не сводя глаз с Оуэна, произнес:

— Может быть, Чейз и не одобряет мою задумку, но, по крайней мере, ему не все равно.

— Ну конечно. Чейз у нас — ангел с крыльями. Ах, простите за святотатство. — Оуэн отвесил Элле насмешливый поклон. — Приятно было познакомиться.

Дверь за ним закрылась с громким хлопком. Эллиот, нахмурившись, смотрел вслед сыну. А когда снова повернулся к Элле, вид у него был озадаченный.

— Так зачем, говорите, вы пришли?

— По поводу вечеринки, — деликатно напомнила Элла.

Эллиот продолжал хмуриться. Элла уже начала беспокоиться, как вдруг он снова заулыбался, и лицо приняло озорное выражение.

— Вы хотели сказать — поминок. Давайте уж называть вещи своими именами.

Выйдя из лифта, Чейз услышал приглушенный смех, мужской и женский. Доносились звуки из дядиного кабинета. Чейз невольно улыбнулся. Ни один человек — ни ребенок, ни взрослый — не в состоянии был сохранить серьезное лицо, заслышав раскатистый хохот Эллиота. А вот женский смех оказал на Чейза совсем другой эффект: тот сразу понял, кому он принадлежит. Элле Сэнборн. За последние несколько дней Чейз частенько о ней вспоминал и собирался ей позвонить. Нужно было обсудить важный вопрос.

День голосования приближался, и дядино торжество рисковало выйти боком всем заинтересованным сторонам. А между тем Элле была известна информация, которая ни в коем случае не должна была просочиться в прессу.

Не успел Чейз направиться к двери дядиного кабинета, как она распахнулась, и оба смеявшихся вышли в коридор.

— Не терпится посмотреть на отредактированные приглашения, — произнес дядя и обернулся к секретарше: — Марлен, вы уже составили список гостей?

— Да. — Добросовестная секретарша достала толстый конверт и вручила начальнику. — Здесь список в распечатанном виде. Электронную версию отправила на и-мейл мисс Сэнборн.

— Замечательно. Спасибо. В награду побалуйте себя шоколадными шариками.

Шоколадные шарики в карамельной глазури были основным продуктом питания в офисе «Игрушек Трамбалл», и Эллиот щедро раздавал их в качестве награды за хорошо проделанную работу. Марлен, однако, и бровью не повела. Но Чейз понимал, что боязнь поправиться тут ни при чем: от сладостей секретарша отказалась исключительно из-за его присутствия. Чейз перевел взгляд на Эллу. Сколько же в этой девушке свежести, обаяния… веселья. Не слишком профессионально — являться на деловую встречу в сексуальных туфлях на каблуках, зато она уж точно никого не отпугивает своим видом. Тут Элла обернулась и заметила его. Улыбка была сдержанной, но подействовала как мощный удар молнии. У Чейза даже сердце замерло.

— Здравствуйте, Чейз.

Почувствовав, что язык тоже не желает работать как положено, Чейз нахмурился.

— Что-то не так? — уточнила Элла.

— Все в порядке.

— Извините, я на секунду, — обратился к ней Эллиот. — Надо расписаться на каких-то формальных бумажках.

И слава богу, подумал Чейз, нахмурившись еще сильнее.

— Вы когда-нибудь улыбаетесь?

Вопрос Эллы застал Чейза врасплох.

— Что?

— Я тут подумала: с тех пор как мы в первый раз встретились, ни разу не видела, чтобы вы улыбались. Ну вот ни разочка!

— По-вашему, это странно?

— Вообще-то да. Очень странно. Ваша компания делает… игрушки! Тут должны работать… жизнерадостные люди!

— Очень интересно. Вы после пяти минут знакомства определили, что я не умею радоваться жизни. Вы всегда делаете такие поспешные выводы?

— Нет, — нахмурилась Элла. — По крайней мере, стараюсь сдерживаться.

— Но в моем случае сделали исключение.

— И когда я научусь следить за языком?..

— Да уж.

Чейз ждал извинений. Но все с той же беспощадной прямотой Элла уточнила:

— Значит, я ошиблась? И жизни радоваться вы умеете?