Великолепный джентльмен - Алисса Джонсон Страница 8

Анна не могла дождаться, когда раздастся спасительный храп. Она взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Последняя порция лекарства была принята двадцать минут назад. Должны пройти еще долгие десять минут.

– Недели! – запричитала ее матушка. – Месяцы! Сезон закончится, а это все, что я смогу показать… – Она с отвращением махнула рукой в сторону перебинтованной ноги. – Черт побери этого мистера Темплтона!

– Сегодня утром он прислал розы.

Мадам бросила на нее сердитый взгляд.

– Розами с мясником не расплатишься.

– Можно продать бриллиантовое ожерелье или пару колец, – предложила Анна, прекрасно понимая, что матушка никогда не согласится на столь радикальные меры. Мадам не расстанется со своим личным имуществом ни при каких обстоятельствах. Никогда. Даже пришедшие в негодность вещи слуги убирали на хранение, а если некая вещь не нравилась мадам изначально, то ее все равно бережно хранили, ведь она принадлежала госпоже. Не успеет день подойти к концу, как розы Темплтона будут отправлены на засушку. Мадам бросила на дочь раздраженный взгляд.

– Не могу поверить, что ты решила предложить подобное.

– А как еще вы сможете разобраться со своими счетами?

– Ты упускаешь самое главное, девочка. Речь идет не о том, что я должна делать сейчас. Я говорю о своем будущем.

– Речь идет всего лишь о небольшом перерыве, мадам. Скоро вы снова будете в состоянии танцевать. Несколько недель…

– «Недели», говорит она, – прервала мать, с раздражением взмахнув рукой, – словно это такой пустяк – исчезнуть из общества на такое время. Словно эта хищница, миссис Морхаус, не строит ежедневно козни, чтобы лишить меня с таким трудом завоеванной популярности, и при этом я не имею ни малейшей возможности воспрепятствовать ей. Как ты полагаешь, что станет со мной, если она добьется успеха?

– Полагаю, вы станете второй в состязании скандальных репутаций. – Анна сделала очередной стежок. – Несмотря на этот позор, я постараюсь высоко держать голову.

– Она насмехается надо мной. Моя дочь смеется над моим горем. – Мадам указала на нее дрожащим, увешанным кольцами пальцем. – У тебя такое же холодное сердце, как и у твоего отца.

– И такие же невыразительные глаза, – закончила за нее Анна. Мадам была просто в отчаянии из-за того, что у единственной дочери были такие, по ее мнению, бесцветные глаза.

– Ничего подобного, – не слишком отчетливо пробормотала мадам. – У Эспли были красивые глаза. Конечно, не такие яркие, как у меня, но по-своему притягательные и к тому же прелестного голубого цвета. Я не знаю, откуда у тебя, черт возьми, этот ужасный серый цвет глаз.

– Так теперь это Эспли, не так ли? – слегка улыбнувшись, спросила Анна. Ее мать бессчетное количество раз называла имя отца Анны. И насколько Анна могла припомнить, ни одно имя не повторялось дважды. Теперь некий Эспли пополнил длинный список ее отцов. – Похоже, я настоящее биологическое чудо.

– Ты неблагодарное маленькое чудовище – вот кто ты!

Привычная к резким выражениям своей матери и ее непредсказуемому характеру, Анна никак не отреагировала на язвительные слова, лишь спокойно заметила:

– Тебе следовало бы отослать меня к отцу. Пусть он меня терпит. А еще лучше – выдели мне приданое, которое ты обещала, и будешь свободна от меня…

– Приданое? – Мадам округлила глаза и посмотрела на Анну так, словно у той выросла вторая голова. – Я тебе ничего подобного не обещала.

– Пятьсот фунтов, – напомнила ей дочь, как напоминала по меньшей мере раз в месяц, с тех пор как ей исполнилось, по приблизительным подсчетам, шестнадцать лет.

– Чепуха! Что бы ты стала делать с такой суммой? Спряталась бы в деревне? Боже, что бы сказали люди, если бы дочь миссис Рейберн постигла такая судьба?

Для женщины, которая всю свою сознательную жизнь только и делала, что нарушала общепринятые правила поведения, мадам была чрезмерно чувствительна к мнению окружающих. А для женщины, стремящейся завоевать расположение окружающих, она была прискорбно упряма в своем поведении. Анна знала, что шансов убедить мать выделить ей пятьсот фунтов столько же, сколько и уговорить ее продать одно из украшений. Что, собственно говоря, означало полное отсутствие шансов.

Она бросила взгляд на часы. Пять минут.

– Расскажите мне об этом мистере Эспли. Он джентльмен, торговец или…

– Ты об этом? – Мадам бросила на нее раздраженный взгляд. – Это не мистер Эспли. Это лорд Эспли. Филипп Майкл Хаверстон, пятый маркиз Эспли. Не старайся казаться глупее, чем ты есть, девочка.

– Прошу прощения, мадам, – спокойно ответила Анна. – В будущем я приложу усилия, чтобы отделять мою глупость от моей легковерности.

– Ты попытаешься что сделать? Что, черт возьми, это значит?!

– Ничего.

Изящная бровь матери упрямо изогнулась.

– Ты что, не веришь мне?

«Ни единому слову».

– Разумеется, я верю вам, мадам. С чего бы вам лгать?

– О, я лгу по самым различным причинам, – ответила мадам, слегка взмахнув рукой. – По большей части, чтобы развлечься.

– Этому я могу поверить, – пробормотала Анна.

Ее матушка, похоже, не расслышала этих слов.

– Но Эспли… Я лгала относительно Эспли ради твоего же блага. – Она театрально вздохнула и драматически всплеснула руками. – Я не такая ужасная мать и совсем не хотела причинить тебе боль.

– Уверена, что не хотели.

– Ты попыталась бы его найти, – объяснила мадам. – Я этого опасалась.

– А почему бы этого не сделать? – спросила Анна, не испытывая ни малейшего интереса к тому, что ответит ей матушка. Лорд Эспли не был ее отцом, и была только одна причина, по которой мадам могла не желать, чтобы Анна попыталась встретиться со своей другой семьей… Она не хотела ни с кем делить дочь.

– Бессердечный! Он попытался бы причинить тебе боль.

Анна дернула нитку, завершая прочный французский узел.

– В таком случае я должна поблагодарить вас за заботу.

Матушка издала какой-то горловой звук, который, как надеялась Анна, означал, что она вот-вот заснет.

– Не верь мне. Мне никто никогда не верит.

«Только те, кто обладает здравым смыслом».

– Это не…

– Знаешь, у меня ведь есть доказательства.

Анна замерла.

Это было что-то новое.

В течение многих лет ее мать называла множество имен и рассказывала самые разные истории, связанные с этими именами. Ее отцом был Роберт Хенри, отважный офицер, павший, защищая самого Веллингтона. Потом был Чарли Фигг, милый сын викария, которого постигла трагическая участь – он был застрелен разбойником с большой дороги. Еще знаменитый Рафаэль Мур, лихой разбойник с большой дороги, которого постигла несколько менее героическая участь – его повесили.