Бегство от любви - Натали Митчелл Страница 8

Милли испугалась згой мысли. Что это значит? Разве этот Майкл хоть чем-то понравился ей? Не такой уж молодой, не слишком красивый. Нисколько не похож на тех парней, с которыми Милли встречалась до сих пор, тем более на Алана. Хотя, может, это и к лучшему. Правда, есть в лице этого Майкла что-то обворожительное, немного детское, что трогает с первого взгляда. Но ведь это в Анабель, а не в ней слишком развито материнское начало. Поэтому сестра и выбрала именно его. И что бы Майкл ни заливал насчет абсолютно дружеских отношений у них, Милли пыталась убедить себя, что он любит Анабель, а она его. И Милли здесь вообще ни при чем.

Повторив про себя последние слова, она ощутила, что от них стало как-то зябко. Милли закуталась в одеяло и произнесла еще раз: я здесь вообще ни при чем. Ей вдруг захотелось плакать, но Анабель в любой момент могла войти в комнату, чтобы пожелать ей спокойной ночи и поцеловать. Так она делала каждый вечер, из года в год. И каким образом Милли тогда объяснила бы свои слезы?

Можно было, конечно, что-нибудь соврать, сходу придумать какую-то болячку, которая не дает уснуть, но Милли не любила обманывать сестру. Они всегда жили с ней душа в душу, и именно старшей сестре Милли всегда несла свои детские обиды и радости, и именно ей рассказывала о мимолетных влюбленностях, которые случались лет с пяти. Вот только в последнее время ее сердце что-то помалкивало. Одно лишь тело настойчиво заявляло о своих потребностях, и Милли прислушивалась к его желаниям, ведь в каком-то из женских журналов она еще в детстве прочитала, что от неудовлетворенности можно заболеть. А этого она терпеть не могла.

Сорвавшись с постели, Милли подбежала к окну, уже не чувствуя озноба. Напротив, теперь ее лицо пылало и все тело как-то странно горело, будто чувствуя приближение чего-то, вернее, кого-то желанного настолько, что кровь начинает бунтовать уже при одной мысли о нем. Немного ущербная, мрачновато-оранжевая луна притянула ее взгляд. Милли вспомнилось, как сестра говорила ей, будто видит на ее поверхности кузнеца с наковальней, и удивлялась тому, что малышка не может их различить. А Милли тогда просто не представляла, как выглядит кузнец, да еще с какой-то наковальней. Что это вообще такое?

Милли сжала пальцами виски: сестра, сестра… Чего ни коснись в ее жизни, о чем ни вспомни, во всем присутствует Анабель. Так было всегда, и это наполняло душу Милли теплом, ведь сестра была единственным, по-настоящему любимым ею человеком. Возникавшие в ее мире и исчезающие мальчики не шли с ней ни в какое сравнение. Разве хоть одному из них можно было рассказать, как замирает сердце, когда берешься за кисть, не представляя точно, что из этого выйдет, только смутно угадывая, что именно хочешь сказать? А потом показать готовую работу. Кроме Анабель, их вообще никто еще не видел. И многие из ее временных бойфрендов не усмехнулись бы, если б Милли утром влетела в кухню в одной коротенькой маечке и с порога принялась читать стихи, которые почему-то приснились этой ночью. Анабель же чувствовала, как это важно для младшей сестры, что все это — картины и стихи, бесконечные звонки по телефону и шоколадки, дневниковые записи и компьютерные игры — и есть тот самый уникальный мир Милли, который она оберегала много лет.

«И после всего этого я смею заглядываться на ее бойфренда?!»

От внезапно нахлынувшего презрения к себе у Милли выступили слезы. В мыслях промелькнуло детское: «Какая же я дешевка!» Она быстро вытерла щеки и прыгнула в кровать. Ничего подобного! Вовсе она не влюбилась в этого дурацкого Майкла! Ни за что. Он же старый совсем, ему уже лет тридцать пять, не меньше. Да если б даже ему было двадцать, это ничего не изменило бы. Этот человек принадлежит ее сестре, и Милли обязана относиться к нему, как к брату. Вот так. Точка.

Откинувшись на подушку, она ощутила облегчение, будто единственно правильное решение было наконец найдено. Майкл понравился ей? Так это ж здорово! Ведь вполне вероятно, они вскоре станут родственниками, значит, отношения у них должны быть теплыми. Анабель только огорчило бы, если б вышло наоборот.

Милли улыбнулась высокому потолку, на котором до сих пор красовались в разных углах солнце с облачками и месяц со звездами. Эту детскую сооружали еще ее родители, и сестры единодушно решили ничего не менять здесь, пока… Пока Милли еще не выросла окончательно.

«А я разве еще не выросла? — спросила она себя, всматриваясь в искусственный блеск своего комнатного месяца. — Или я буду чувствовать себя ребенком до тех пор, пока живу вместе с сестрой? От родителей я, допустим, сбежала. И они не слишком контролируют меня, хотя и дают деньги. Но Анабель продолжает нянчить меня. И мне страшно оторваться от нее, ведь тогда я окажусь в полном одиночестве. Или только такой и бывает взрослая жизнь?»

Ей пришло в голову, что именно сейчас, когда появился этот Майкл, самое время снова попытаться оставить Анабель. Не просто уехать в путешествие, как собиралась, но вообще поселиться в другом месте. Не в огромном городе, а, наоборот, в каком-нибудь маленьком и уютном, вроде этого, в котором они выросли. Только подальше отсюда. Как можно дальше…

Она улыбнулась этой мысли, и сон услужливо расстелил перед ней солнечную дорожку, которая вела к незнакомому дому, светлостенному, с высокими «французскими» окнами и увитыми плющом колоннами. Милли быстро шла к нему, помахивая пляжной сумкой, и удлиненная юбка ласкала ее колени. А в доме ее ждал кто-то очень дорогой, единственный, необходимый каждую секунду, как воздух, как солнце, которое грело спину, слегка возбуждая и веселя.

Чуть запрокинув голову, Милли посмотрела на окна второго этажа и улыбнулась тому, чье лицо угадывалось за стеклом. Сейчас она поднимется к нему, прижмется всем телом, с каждой секундой все явственнее ощущая, как нарастает в нем желание. Потом его руки скользнут вниз, нырнут под летнюю юбку, чтобы освободить ее тело от лишней одежды — не обязательно каждый раз снимать все, можно всего лишь открыть доступ к наслаждению. Хорошо, так хорошо… Кажется, большего и не надо…

Проснувшись, Милли застонала от ужаса: она сумела разглядеть это лицо в окне.

* * *

Весь следующий день ее сердце работало через раз. То проваливалось куда-то и замирало там без движения, то снова начинало бешено колотиться. Стоило Милли только вспомнить, что вечером Майкл ждет ее, чтобы отдать какой-то путеводитель, который, конечно же, был только предлогом.

Милли занимала себя, как могла, лишь бы не думать о том, что ее ожидает. Самым обидным было то, что из-за смутившего ее сна проснулась она на удивление рано — Анабель только ушла на работу. Бесцельно побродив по дому, она выпила кофе, нехотя полистав «Вог» и отламывая кусочки молочного шоколада. Потом наполнила теплой водой ванну и с наслаждением опустилась в потрескивающую душистую пену.

Вытянув длинные ноги, Милли ласково огладила свое прекрасное тело, которое нравилось ей самой не меньше, чем произведения старых мастеров.

Их скульптуры и картины можно было только рассматривать и восхищаться со стороны, а ее грудь и живот можно было потрогать и насладиться прикосновениями. Милли медленно водила по коже кончиками пальцев, и глаза ее закрывались от удовольствия. Она не спеша смыла с себя все следы возбуждения, пережитого во сне, и воздух наполнился ее легкими постанываниями.