За все грехи - Ирэне Као Страница 8

– Отлично. Как прикажешь, – отвечает он, включая коробку передач.

Линда погружается в кресло и вдыхает аромат роскошного салона из тончайшей кожи «Оксфорд»: сиденья цвета верблюжьей шкуры, простеганные двойной строчкой, белая приборная панель со вставками из дерева и металла.

– Какую музыку предпочитаешь? – сразу же спрашивает Томмазо. Дисплей бортового компьютера загорается желтым светом, и появляется надпись «музыка».

– Хмм… посмотрим, удастся ли тебе меня удивить. Выбери сам, – предлагает Линда.

Томмазо начинает листать длиннющий плейлист до буквы «С», и Линда с ужасом видит лишь классические произведения.

– «Coldplay» подойдут?

– Да, мне они нравятся, – быстро отзывается Линда, облегченно переводя дух. Она такого не ожидала.

Салон наполняется нотами «Paradise». Томмазо, не дожидаясь, пока она попросит, прибавляет громкость. Линде это приятно, она улыбается и начинает подпевать, опережая Coldplay. Поглядывает на Томмазо, чтобы не дать застать себя врасплох: он сосредоточен, взгляд устремлен на дорогу.

У него элегантный профиль, белая кожа, ухоженные светлые, чуть вьющиеся волосы, гладко выбрит, на правой щеке, на уровне нижней губы – маленькая родинка. Можно сказать, он – образец классической, идеальной красоты, а это не совсем та красота, которая нравится Линде. Но она готова признать, что перед его обаянием трудно устоять.

Внезапно музыка стихает, и в тишине салона раздается звонок. Томмазо нажимает кнопку на правой стороне руля и отвечает:

– Надин? – В его голосе легкое удивление.

Из динамиков доносится глубокий и мягкий женский голос с арабско-французскими певучими нотками:

– Mon amour [2], ты далеко? Ты ведь помнишь, ужин у губернатора…

Мысли Томмазо мгновенно переключаются, и он вспоминает, что должен присутствовать на официальном вечере.

– Ну конечно, помню, – говорит он так уверенно, что Надин не может усомниться.

Но Линда, сидящая рядом, невольно улавливает в его голосе нетерпеливые нотки.

– А ты где, родная?

– Только что вышла от парикмахера, – отвечает Надин.

Возможно, укладка удалась или еще по какой-то причине, но по голосу похоже, что она явно довольна.

– Хорошо. Жду тебя дома. Нам нужно быть у Баллана к девяти. Не опаздывай, прошу тебя…

Это произнесено медовым, нарочито вежливым тоном, но в нем явно слышится приказ. Когда Надин так говорит, перечить ей нельзя.

– Конечно, дорогая. Увидимся.

– À bientôt. Bisou! [3]

Томмазо завершает разговор, и в салоне вновь звучит Coldplay.

– Жена? – спрашивает Линда.

Томмазо качает головой.

– Подруга. Мы не женаты, хотя все равно что супруги.

– А, – только и произносит Линда несколько удивленно.

– У меня сегодня вечером важный ужин, а я чуть не забыл. Не знаю, что со мной творится, – объясняет Томмазо, слегка улыбаясь тонкими губами. – Нечто среднее между дружеским ужином и рабочей встречей.

– А кем ты работаешь? – спрашивает Линда.

– Я дипломатический агент.

– Это как?

Линда смотрит на него с любопытством: наверное, это одна из суперпрофессий, требующих особой квалификации. Она смутно представляет эту деятельность.

– Я работаю в «Фарнезине», – продолжает Томмазо.

Он говорит общими фразами – может, думает, что она все равно не поймет детали?

– Значит, часто ездишь за границу? – спрашивает Линда и тут же сама понимает, что это, наверное, самое банальное, что могло прийти ей в голову.

Представление о мире у нее довольно стереотипное, сложившееся по американским фильмам об агенте 007: комнаты со звукоизоляцией, оружие с глушителем, частные самолеты, портфели, набитые деньгами…

В общем, государственная тайна, которую надо защищать ценой собственной жизни: такая вот работа под прикрытием, для которой, как ей кажется, Томмазо идеально подходит.

– В общем-то, да, я подолгу живу за пределами Италии, – отвечает Томмазо. – Уже лет двадцать катаюсь по свету.

– А чем ты занимаешься? – не унимается Линда.

– Ну, смотря, какие задания мне поручают.

Линда показывает ему развилку, метрах в ста:

– Вот, туда. Потом – направо, – объясняет она и добавляет: – Прости, я тебя перебила. Ты рассказывал о заданиях.

– Ну да, разные миссии, которые обычно длятся около двух лет, – поясняет Томмазо, – я работаю в сфере экономической и финансовой дипломатии. Все, что касается сотрудничества с другими странами и участия в программах развития международных отношений.

– Хм-м… не совсем понятно, и что: никаких пистолетов и чемоданчиков с долларами?

– Да нет… я работаю в сфере экономических отношений и стараюсь предотвращать возможные проблемы между Италией и другими странами и делать все, чтобы сохранить дружеские отношения. В общем, чтобы никто не делал никому мелких неприятностей.

Томмазо улыбается, потом смотрит на дорогу и снижает скорость.

– На перекрестке – куда?

– Вон туда. Мы почти приехали.

Дорога идет между виноградниками. Слева на холме – разрушенная средневековая башня. Чуть впереди, на плато, прямо из скалы бьет источник.

– Ага, возле таблички поверни, – направляет его Линда.

Томмазо только успевает прочесть надпись: «Маршрут № 1: к подножью Кансильо».

– Теперь осторожнее – дорогу развезло, – предупреждает Линда.

Несколько сотен метров по виноградникам и оливковым рощам, и появляется Голубой дом. Кажется, будто он парит между небом и землей.

Томмазо снижает скорость.

– Ты здесь живешь? – спрашивает он, потрясенный окружающим видом.

– Да. Этот дом принадлежал моим бабушке и дедушке.

– Потрясающее место, – Томмазо останавливает машину посреди дороги.

– Можешь парковаться, где хочешь. Хоть между теми двумя олеандрами.

– Вообще-то мне уже пора… – Томмазо в нерешительности наклоняет голову, и все же что-то его удерживает. – Кажется, я уже опаздываю на ужин.

– Позволь хотя бы предложить тебе аперитив – надо же мне хоть как-то тебя отблагодарить… – глаза Линды вызывающе блестят.

– Ну хорошо, – сдается Томмазо. Отпускает руль и выключает двигатель. – Но только на десять минут, не больше. Потом мне надо бежать.