Дьявол по имени Любовь - Линда Чейтер Страница 8

Мое внимание привлекло что-то блестящее возле валлийского кухонного шкафчика, и я смутно припомнила, что накануне спрятала там две бутылки вина.

— Салли? — спросила я неуверенно. — Что произошло? Ну, то есть прошлой ночью. Я скверно вела себя?

Она рассмеялась:

— Господи, нет. Я никогда не видела, чтобы ты так веселилась! Вероятно, именно это и было тебе нужно — расслабиться.

Я этого не помнила. Поэтому посмотрела на нее с удивлением:

— Что я делала?

— Ну, дай-ка вспомнить. — Салли нахмурилась. — Странность была только в одном. Ты все толковала о студенте, который, как ты предполагала, одурманил тебя каким-то наркотиком. Ты все спрашивала, не видел ли кто, как он что-то подсыпал в твой стакан с вином. — Она улыбнулась. — Потом Данкен врубил музыку и пригласил тебя танцевать. А ты, оказывается, темная лошадка, Хариэт. Я и не знала, что ты умеешь так двигаться.

Я содрогнулась. «Что мог подумать обо мне Эндрю?»

— Потом ты танцевала с Эндрю…

— Не танцевала!

— О да, танцевала! Ты протанцевала все мелодии из альбома «Дайр Стрэйтс». Я и от него этого не ожидала. Возможно, вы оба хлебнули одного и того же зелья. — Она заговорщически подалась ко мне. — Я, конечно, не рассчитываю, что ты мне расскажешь о своем сегодняшнем свидании с ним.

— Свидании?

— Да, о том, что вы собираетесь выпить вместе чаю сегодня днем или о чем-то в этом роде. В общем, не это важно. После того как ты покончила с танцами — а ты провела за ними большую часть вечера, — у вас с Эндрю завязался долгий разговор о добре и зле. Это была на редкость интеллектуальная беседа. Даже и притворяться не стану, будто хоть что-нибудь поняла из нее. Он говорил, что обо всем этом сказано в «Фаусте» Марло, и обещал показать это тебе, если сегодня днем ты встретишься с ним. Он посулил тебе к чаю и сдобные лепешки с маслом.

— Ты, случайно, не помнишь, в котором часу наше свидание? — спросила я с глупым видом, отчаянно пытаясь вспомнить, что случилось. Память моя была как чистый лист бумаги. «Что, черт возьми, я говорила Эндрю?»

— В четыре часа, — улыбнулась Салли. — Думаю, он начинает привязываться к тебе, Хариэт.

Что ей известно? Заметила ли она, как он вел себя с этой неизвестной студенткой? Но слова ее уже произвели какое-то магическое действие. Они наполнили меня самыми невероятными, безумными надеждами, — возможно, я ошиблась насчет его интереса к девушке, и Эндрю все-таки интересуется мной. Я посмотрела на свои часы. Одиннадцать. Мне оставалось подождать всего пять часов.

Я ушла, когда Данкен вернулся с машиной. И столкнулась с ним на дорожке, выбив у него из рук охапку глянцевых брошюр, посвященных достоинствам «БМВ». Они рассыпались по цветочной клумбе. Добравшись до дома, я погрузилась в ванну и долго лежала в воде, моя волосы и желая стереть с лица, тела и из своего сознания все неприятные следы вчерашней ночи. День тянулся медленно. Я попыталась читать, но не могла сосредоточиться. Мысленно я то и дело возвращалась к событиям прошлой ночи, пытаясь найти смысл в том, что случилось, понять, что же произошло. Почему я позволила себе так напиться? Почему все-таки Эндрю пригласил меня?

Без пяти четыре, взволнованная, я уже стояла у двери квартиры Эндрю, чувствуя себя школьницей на первом свидании. Он, улыбаясь, открыл мне.

— Сегодня чувствуете себя лучше?

Я последовала за ним в гостиную и заняла свое обычное место в кресле у камина. Упадет ли он к моим ногам, объявит ли о своей тайной и неувядаемой любви ко мне?

— Думаю, мы все вчера немного хватили лишнего, — сказал Эндрю, задумчиво поглаживая бороду. — Сегодня утром мне трудно было приняться за работу, за эти эссе. — Он вяло махнул рукой в сторону стола, заваленного бумагами. — Мне все их надо проверить ко вторнику. В понедельник у меня весь день занят встречами, а завтра ко мне придет студентка на дополнительные занятия. Я должен разделаться с ними сегодня вечером, иначе не справлюсь с этой работой вообще.

Он прошел в кухню, дверь которой оставалась открытой.

— А не случится ли так, что вся наша система окажется под угрозой из-за бурных вечеринок Данкена?

— Вы занятой человек, Эндрю, — отозвалась я, чувствуя, как рушатся все мои надежды на то, что мой визит положит начало романтическим отношениям. Салли снова все преувеличила.

— Одна только работа. И никаких развлечений, — пробормотал он, появляясь снова с бумажным мешком в руке. Эндрю вытащил из него целлофановый пакет. — Хотите сдобную лепешку?

«Знаю, что у тебя есть развлечения», — подумала я, но прикусила язык и не позволила себе ничего сказать вслух. Я не забыла, как накануне он смотрел на ту студентку. Мне не Дадут приза за то, что я догадалась, кому потребовались «дополнительные занятия» в воскресный день. Эндрю вручил мне вилки для тостов, и я терпеливо ждала, пока он сразится с пластиковой упаковкой. Наконец сдобные лепешки посыпались на коврик возле камина.

— Совсем как в студенческие дни! — Эндрю наклонился и насадил одну из них на вилку, все еще вяло свисавшую из моей руки. Он направил вилку к потрескивавшему в камине огню. «Почему бы не засунуть их все за решетку, как это принято?» — недоумевала я. Но потом напомнила себе, что он ни на кого не похож и именно поэтому я и люблю его.

Эндрю уважал традиции. Он разделял мои вкусы, мою любовь к викторианским романам и верил в счастливые концовки. По крайней мере в литературе, если не в жизни. Придерживаясь определенных принципов, Эндрю не поддавался общей тенденции к сокращению курса, хотя бюджет урезали постоянно и уровень преподавания неуклонно падал. Одни считали его эксцентричным, другие старомодным, но не я. Он был цельным человеком. Во всяком случае, большую часть времени.

— Сейчас поставлю чайник. — Эндрю вернулся на кухню.

Я тайком, сквозь приоткрытую дверь, наблюдала за ним, пытаясь примирить свои романтические представления об этом человеке с домашней рутиной. Неужели все рыцари по мере наступления зрелости отвергают своих белых коней, заменяя их ковровыми тапочками и приготовлением чая? На Эндрю были мешковатые коричневые вельветовые штаны и помятый пиджак спортивного покроя с потертыми манжетами и заплатанными рукавами. Черный джемпер типа «поло» придавал его внешности нечто артистическое и удачно контрастировал с серебристыми нитями волос, появившимися в его темно-каштановой бороде. От моего внимания не ускользнуло, что когда он проводил рукой по волосам, на плечи его сыпалась перхоть. Нельзя сказать, что прическа Эндрю — длинные, почти до плеч волосы — имела определенный стиль. Но мне она и так нравилась, и каждый раз, когда он подстригался, я втайне огорчалась.

Чайник закипел. Присоединившись ко мне у камина, Эндрю начал возиться со сложным «оборудованием» для заварки чая, куда входили чайник для заварки, изящные маленькие чашечки и блюдца с прелестным узором из переплетающихся линий, ситечко, сахарница, щипцы для сахара, молочник, поднос и чайные ложки. Я уже намазала маслом третью лепешку и держала ее нал огнем, наслаждаясь этим ритуалом, создававшим атмосферу интимности. Пока Эндрю наливал чай, я не сводила зачарованных глаз с его профиля. Лицо Эндрю постоянно менялось, поскольку я видела его под разным углом зрения. В свете огня его нос, похожий на нос судна, блестел, а сухая, пергаментная кожа щек приобретала совершенно иной вид, рельефными становились ее выпуклости и впадинки, и каждая линия лица казалась мне иероглифом, полным скрытого смысла. Он поднял бровь: