Навсегда в твоих объятиях - Кэтлин Вудивисс Страница 8

Надежда затеплилась в душе Зинаиды, как только разбойник опустил ее на спину вороного. Поводья лежали на шее жеребца, а короткая многохвостая плетка свисала с луки седла совсем рядом… Не мешкая, Зинаида схватила одной рукой уздечку, а другой — плеть и хлестнула своего похитителя по лицу и рукам, потом снова и снова, пока Ладислас не ругнулся и не вырвал плетку из ее рук. Увертываясь от длинных пальцев разбойника, она изо всех сил ударила каблуком в его твердую грудь.

Он отскочил назад, несказанно удивившись силе этого удара. Ладислас был заводилой во всяких потасовках и силовых состязаниях, однако эта миловидная девица была слишком хрупкой для столь яростной атаки и оказать серьезного сопротивления не могла.

Еще один взмах его кулака отшвырнул плеть далеко в сторону, и тонкая ручка Зинаиды беспомощно упала ей на колени. Стиснув зубы, чтобы не застонать от боли, она другой рукой дернула поводья. Увы, Ладислас оказался проворнее и успел отнять их. Отчаянный крик сорвался с ее уст. Зинаида принялась пинать Ладисласа, зная наверняка, что у нее не хватит сил долго противостоять ему. Но несмотря ни на что, она упрямо решила сопротивляться.

Однако в следующий момент Зинаида поняла, насколько ничтожны ее усилия против этого человека. Ладислас запустил широкую лапищу ей под юбки и схватил ее за колено, отчего она в ужасе охнула, а когда попыталась пихнуть его в грудь, рука Ладисласа сжалась. Пальцы его впились ей в ногу и теперь быстро и неумолимо сдавливали ее, чтобы заставить Зинаиду сдаться. Наконец она все-таки уступила.

Выиграв эту схватку, если не противостояние характеров, Ладислас ослабил руку и с удовольствием погладил голую кожу девичьего бедра. Тут Зинаида не выдержала. Глаза ее метнули молнии, и с низким, грудным воплем ярости она замахнулась посильнее и отвесила ему такую пощечину, что у него зазвенело в ушах. Правда, и у нее ладонь вспыхнула от боли.

— Убери свои грязные лапы, ты, подлая гадина! — в негодовании прокричала она. — Царь тебе за это голову отрубит!

Убирая руку и проводя тыльной стороной по красной щеке, Ладислас гневно взглянул на нее.

— Только прежде, боярышня, — прорычал он, — твоему любимому царю придется подыскать себе слуг получше, чтобы меня изловить. Правда, ходят разговоры, что он нанял иноземцев — обучать русских солдат. Но куда уж им до меня! Во всей царевой рати нет воина сильнее, чем я. Если сомневаешься, погляди вон на тех. — Взмахнув рукой, он указал на ее охрану, согнанную в кучу под прицелами ружей. Снова повернувшись к Зинаиде, Ладислас крепко взял ее за запястья и впился в нее взглядом. — Если ты так глупа, что надеешься на помощь какого-нибудь смельчака, боярышня, то советую тебе сначала посмотреть сюда. — Он кивнул в сторону крепко связанного майора Некрасова, потом махнул рукой на Ивана Воронского, который как раз в эту минуту, окончательно униженный, раздевался на виду у всех. — Видишь? Никто не ринется тебя спасать. Так что сопротивляться бессмысленно.

Скрючив пальцы, Зинаида снова попыталась дотянуться до лица разбойника, но смогла только глухо, не разжимая зубов, завыть от ярости.

— Ты заплатишь за это оскорбление, Ладислас! Тебя схватят, будут пытать, а потом повесят. И я нарочно приду, чтобы посмотреть на твою казнь! Обещаю!

Он расхохотался ее смешным угрозам:

— Наоборот, боярышня, это я тебя скоро схвачу и отделаю как следует. И ты будешь моей пленницей столько, сколько я пожелаю…

Дальнейшие его слова потонули в оглушительном грохоте выстрелов и пороховом дыму, внезапно окутавшем лесную поляну. Ладислас круто обернулся, удивленно оглядываясь вокруг, и увидел, что трое из его людей замертво рухнули наземь. В ошеломлении он наблюдал, как четвертый ткнулся лицом в шею коня, а потом медленно сполз на землю и распростерся в нелепой позе, устремив невидящие глаза к темнеющему небу.

В следующий миг в узком коридоре лесного просека раздалось эхо от нового громкого залпа и топота копыт — большой отряд всадников вылетел на поляну. Впереди на гнедом жеребце скакал покрытый пылью офицер в шлеме, держа высоко поднятую над головой шпагу. Его конь, намного опередивший основной отряд, стремительно врезался в самый центр пораженной толпы разбойников. Грабители в страхе бросились врассыпную, натыкаясь друг на друга и спеша избежать встречи с этим демоном мести.

Немного погодя они поняли, что этот офицер рискнул сильно оторваться от тех, кто следовал за ним. Петров издал воинственный клич. Разбойники немедленно развернулись и с кровожадной яростью облепили безумного храбреца, намереваясь стащить его с седла и растерзать на месте. Увы, они ошибались, думая, что убить его будет так легко. В тот же миг отовсюду послышались стоны умирающих врагов. Всадник то и дело взмахивал шпагой, и под этими смертельными ударами один за другим падали окровавленные злодеи. Ужас вновь объял их сердца, обращая многих бандитов в бегство.

Ладисласу, только что хваставшему своей непревзойденной воинской доблестью, очень скоро стало ясно, что этого офицера ему не удастся так уж просто победить. Этот человек, не обращая внимания на жалкие попытки одолеть его, разил шпагой направо и налево. И лишь когда огромный, как Голиаф, пузатый разбойник, наблюдавший за схваткой издали, метнул копье в отважного воина, противники снова воодушевились: острие ударило в шлем. Шлем свалился с головы всадника, но тот лишь покачнулся в седле. Послышались радостные, крики разбойников, и они снова набросились на него.

Надежда, вспыхнувшая в душе у Зинаиды, едва она заметила этого офицера, быстро сменилась тревогой, когда она увидела, что ее освободитель встряхивает головой, явно из последних сил пытаясь прийти в себя. Когда толпа разбойников снова стала смыкаться вокруг него, жизнь его оказалась в опасности, и, хотя Зинаида отчаянно молилась, чтобы он пришел в себя, прежде чем они его растерзают, этот надвигающийся ужас казался почти неизбежным.

Разбойники все плотнее смыкали ряды, чтобы прикончить свою жертву. Они не сомневались, что уже очень скоро этот человек ощутит всю силу их яростного мщения. И, наверное, никто из них так не ждал этого мгновения, как Ладислас, который следил за происходящим издали, с того места, где он пленил Зинаиду. Люди его торжествующе завыли, заранее празднуя победу, но вскоре им пришлось расстаться с иллюзиями. Хотя и оглушенный, офицер повел себя как умелый и опытный воин. Круто развернув своего коня, он широко взмахнул шпагой, описав смертоносную дугу и едва не посносив головы тем, кто рискнул подойти слишком близко. Когда же он, наконец, вполне оправился от удара, покрасневшее от крови лезвие шпаги заработало снова, теперь уже более точно попадая в цель и поражая многочисленные жертвы, которые со стонами падали на землю.

Зинаида заметила, что, расправившись со значительной частью нападавших, офицер стал разыскивать ее глазами. В это мгновение он был для нее совершенно особенным, необыкновенным человеком, хотя волосы его слиплись от пота, а перемазанное грязью лицо казалось лишь расплывчатым пятном в быстро сгущавшихся сумерках. Панцирь на его груди давно потускнел и помялся, а теперь еще был щедро перемазан кровью. И все-таки если когда-нибудь в мечтах ей и виделся рыцарь в сияющих доспехах, то в нынешний краткий миг именно этот человек казался ей воплощением ее тайных девичьих грез.