Тень луны - Вирджиния Спайс Страница 8

Убедив друзей в том, что путешествие в Южную Америку станет для них интересным приключением, Жоан стала собираться в дорогу.

Больше недели ушло на поиски проводника, способного подготовить всех троих к путешествию по Колумбии. Ему было чуть более сорока, и он производил впечатление человека, способного в одиночку добраться до Южной Америки.

Его звали Жозеф Фармер. Он был среднего роста, сухощавый, с короткой седеющей бородой и темными круглыми глазами, смотрящими пристально и испытывающе.

Улыбка его казалась неуловимой, а словарный запас — неисчерпаемым. Жозеф уверял, что знает Колумбию не хуже родной Франции и сумеет доставить их, куда только они пожелают.

— Ваша карта точна, мадемуазель Тимар? — спросил он при первой встрече.

— Надеюсь, — отозвалась Жоан. — Я уговорила экономку месье Ланнека показать мне копию его маршрута.

— Что ж, тогда проблем не возникнет. В Колумбии вряд ли найдется уголок, куда бы я не сумел добраться.

— Хорошо. Я хочу поскорее отправиться в путь! — сказала Жоан с нетерпеньем.

Свадьба Никола и Флоры оттянула поездку. Новобрачные решили провести свой медовый месяц в путешествии по загадочной Колумбии.

— Это будет необычно и сказочно интересно, — щебетала Флора.

И Никола, как всегда, с ней согласился.

— Дорогая, а ведь у тебя еще есть время передумать, — говорила Флора подруге, когда экипаж катил на вокзал, где стоял паровоз, готовый доставить их в средиземноморский порт. — Ты могла бы просто написать отцу, и он, как джентльмен, поспешит назад, чтобы познакомиться с тобой.

— А если нет? Могут пройти годы, пока мы встретимся. Нет, Флора, я хочу поехать сейчас. Кроме того, если он на раскопках, я смогу какое-то время поработать там. Я не хотела бы упустить такой шанс.

— Надеюсь, Богота не затмит Парижа? — шутливо заметил Никола. Тени от проплывающих зданий попеременно ложились на его лицо и шляпу, и с широких плеч сбегали рыжие солнечные пятна.

— О, Никола, раскопки — это такое захватывающее занятие! Только подумай, можно найти гробницу или целый город! Можно отыскать бесценные исторические свидетельства, — восторженно говорила Жоан.

Новобрачные посмотрели друг на друга и улыбнулись.

— Но Париж навсегда останется Парижем, — светло и грустно закончила Жоан.

В этот момент экипаж остановился, и его пассажиры очутились посреди вокзальной суеты.

— Раскрой зонтик, дорогая, — прошептала Флора. — Здесь полно голубей.

Носильщики укатили на тележках багаж путешественников. Никола взял под руку Флору, а Жозеф с легкой полуулыбкой предложил Жоан свою, и компания двинулась к перрону, от которого отправлялся поезд на Ниццу.

Ницца показалась им спящей девочкой под голубым ситцем весеннего неба. Они отправили багаж в отель, а сами, взявшись за руки и весело болтая, бродили по пустынным извилистым тротуарам, где меж камней пробивались нежные зеленые стрелки травы. Даже не верилось, что совсем недалеко шумит и гомонит порт.

В отеле портье дал им ключи от номеров, и все поднялись в свои комнаты. Опускались невидимые сумерки, ветер приносил с побережья солоноватую прохладу. Сеял мелкий дождик, его серебряные штрихи ложились на оконное стекло.

В маленькой, изящно обставленной комнате, где поселилась Жоан, было очень уютно, тепло и одиноко. Она долго лежала без сна в деревянной кровати, смотрела, как густеет ночь, и слышала крики кораблей. Завтра они отплывают, все будет по-другому.

Наутро они поднялись на корабль. Над Ниццей висел легкий желтоватый туман, постепенно рассеиваясь вблизи порта, превращаясь в фиолетовую дымку. Рассвет, схожий с цветком гибискуса, раскрывал свои лепестки. С моря дул свежий, соленый, пьянящий ветер. Стоя на палубе, Жоан бросала беглый взгляд на неясный портовый пейзаж, отводила глаза и опускала веки. Подняли якорь, корабль отчалил от берега. Флора щебетала, тормошила подругу, но Жоан так и не смогла вымолвить ни слова.

Поздно ночью, когда пассажиры спали, Жоан поднялась на палубу и, стоя у борта, смотрела на огромное звездное небо. Созвездия неуловимо кружились и казались крупнее, чем во Франции. Жоан уже в который раз думала об отце, пытаясь представить, как он поведет себя, узнав, что у него есть дочь. Ей нравилось, что она избрала ту же профессию, что и отец. Пусть бессознательно, но избрала его путь. Значит, незримая связь существовала всегда. Всегда, Констанция Тимар.

Услышав за спиной голос, Жоан вздрогнула от неожиданности.

— Не можете уснуть, мадемуазель Тимар? Она обернулась и увидела Жозефа, который на этот раз был не в сюртуке, а в морской вязаной толстовке.

— Да, не спится, — ответила девушка. Ей было приятно, что Жозеф здесь, в этой волнующей темноте. — А вы всегда так официальны?

— Нет. Но на красивых женщин я предпочитаю глядеть издали.

— Держу пари, вам это удается, — лукаво заметила девушка.

— Не всегда.

Они рассмеялись.

— У вас нет морской болезни? — спросил Жозеф.

— Слава богу, нет. Просто сегодня было много волнений, так что я вряд ли усну.

— Как и прошлой ночью.

— Откуда вы знаете? — удивилась Тимар.

— Интуиция.

Жоан смутилась.

— Ночь прекрасна. Было бы обидно проспать такую красоту, — сказала она.

— Не каждая юная и очень красивая женщина отважится на поездку в джунгли.

— Джунгли, — повторила Жоан и попросила: — Расскажите о тех местах, куда мы едем. Это тайна, загадка. Какие они? И долго ли мы будем, добираться до места?

— Все зависит от времени года, уровня воды в реке и умения капитана избегать песчаных отмелей. Расстояние в том краю не всегда можно считать в днях. Если едешь в Колумбию — значит, едешь в другой мир. Там иное ощущение времени. Джунгли, заброшенные реки — величественная картина.

— О Жозеф, похоже, вы романтик, — заметила Жоан.

— У вас много друзей? — спросила она немного погодя.

— Нет, не особенно. В этом вопросе я щепетилен. Один из них разбил у реки огромную плантацию и работает, как дьявол, чтобы сделать ее прибыльной. Прежде чем поехать на раскопки, мы направимся к нему. Именно он даст нам снаряжение и лошадей, чтобы преодолеть последний отрезок нашего пути.

— У него есть семья? — поинтересовалась девушка.

— Нет, он не любит говорить о своем прошлом. Он скрытен, а я не хочу лезть в душу. Вообще, он любит уединение.