Невеста рыцаря - Эми Фетцер Страница 8

— Леди Шинид, с вами никогда не знаешь, чего ожидать.

Шинид откинула капюшон.

— Правда? — удивилась она.

Монро недовольно поморщился. Только начальник охраны мог позволить себе так говорить с принцессой.

— Разве, проснувшись, я не обхожу замок, чтобы посмотреть, все ли в порядке? Каждый день я спускаюсь в деревню и хожу по домам, общаюсь с людьми, так что ты напрасно упрекаешь меня в непредсказуемости.

Монро усмехнулся украдкой. Похоже, она оправдывается.

— Я говорю о том, что вы ходите без охраны, а я из-за этого ночей не сплю.

Шинид подождала, пока Монро распахнет тяжелую дверь.

— Прости меня, Монро. Я обещаю тебе до рассвета никуда не уходить из замка.

Монро недоверчиво взглянул на нее.

— Раз вы так говорите, миледи…

Она тихо рассмеялась, шутливо толкнув Монро в спину.

Из замка на нее пахнуло жаром. Потом она почувствовала шах и лишь затем увидела, что происходит внутри. Пахло жареным мясом, главный зал был полон людей. Женщины готовили рыцарям ночлег, разносили по опочивальням стопки постельного белья и меховые одеяла, молодые слуги расставляли столы, дети путались под ногами. Но при виде принцессы все разом затихли.

И впервые с тех пор, как стала хозяйкой этих земель, она увидела страх в глазах подданных.

Пендрагон! Это все из-за него! Он успел прослыть безжалостным воином, и ее людям было чего опасаться. Шинид заставила себя смирить гнев и ласково улыбнулась соплеменникам. Все вновь принялись за работу, но все же то и дело бросали на нее озабоченные взгляды.

— Люди не знают, чего им ждать, — тихо проговорил Монро.

— Ничего не изменится к худшему, Монро, об этом я позабочусь.

— Но приказ короля…

Шинид бросила на него взгляд, заставивший Монро замолчать.

— Для этих людей ничего не изменится. Я клянусь. Для них — да, возможно. А для нее? Монро нахмурил брови.

— Как бы там ни было, вы можете на меня положиться, миледи.

У Шинид защипало глаза. Ирландские рыцари и воины были для нее друзьями, а не вассалами. Когда отец передал ей бразды правления, они стали служить ей по собственной воле, без какого бы то ни было принуждения. Каждый понимал и принимал то, что она собой представляет, и за это она была им благодарна настолько, что за любого из них готова была отдать жизнь. Если понадобится.

— Спасибо тебе за преданность, Монро. Я только хочу, чтобы ты понимал, на что идешь. Времена наступают трудные. Не знаю, удастся ли мне защитить свой народ, не вступая в войну с англичанами.

Монро кивнул и осторожно прикоснулся к ее руке.

— Я все понимаю, миледи, — чуть заметно улыбнувшись, произнес он. — Но я уверен, что вы найдете самый лучший выход.

Шинид восхитилась его верой в ее всесилие. Ответить ей было нечего, и она лишь позволила ему снять с нее плащ. Подбежала юная служанка, чтобы взять плащ из рук Монро. Шинид благодарно улыбнулась девочке и, наклонившись к ней велела передать домоправительнице, чтобы та подготовила все комнаты замка к приему гостей.

— Значит, он будет ночевать не один? — спросила девочка, метнув взгляд в сторону родителей Шинид, сидевших у очага.

— Верно, не один, моя хорошая. И его рыцари с ним. И все такие большие, как на подбор.

С расширенными от любопытства и страха глазами, девочка убежала выполнять поручение.

— Я подготовил помещение для людей Пендрагона, — проговорил Монро, протягивая свой плащ пажу.

Шинид кивнула:

— Отлично. Но его рыцари должны спать в замке.

Монро угрюмо сдвинул брови, и Шинид пояснила:

— Эти люди вернулись из похода на Святую землю, и им должен быть оказан подобающий прием.

Она могла недолюбливать Коннала, она могла возмущаться тем, что король решает ее судьбу, не спросив ее согласия, но принять гостей как подобает — священный долг хозяина, и она не собиралась нарушать законов гостеприимства. Пусть никому из ее людей не будет стыдно за свою правительницу, а ее родителям не будет стыдно за их дочь.

Монро отправился по делам в казарму, а Шинид быстро прошлась по залу, хлопая в ладоши и приговаривая: «Меган, Корри, Брайан!» И с каждым хлопком загоралась свеча, и вскоре зал наполнился золотистым теплым светом, от которого даже темные каменные стены стали выглядеть приветливее.

Трое слуг явились на ее зов, и она дала им указания по поводу предстоящего пира. Шинид всеми силами старалась развеять страх, поселившийся в глазах ее людей с приездом Пендрагона. Дав слугам поручения, Шинид подошла к родителям, поцеловала отца в щеку, обняла мать и уже потом попросила слугу наполнить родительские бокалы подогретым вином с пряностями.

— Как прошла твоя встреча с Конналом? Шинид покачала головой.

— Тебе бы стоило гнать его прочь через всю Ирландию до самого моря. И пусть бы катился, откуда пришел, — заявила она отцу.

Де Клер улыбнулся той невинно-недоуменной улыбкой, которую Шинид так любила.

— Я слишком хорошо разбираюсь в картографии, дочка. А Коннал — мой ученик, притом не самый плохой.

— Ну что ж, может, умение читать карты — это все, что осталось в нем от того, чему ты учил его, папа, ибо он предстал передо мной именно таким, каким я ожидала его увидеть. — «Каким он являлся мне во сне», — про себя добавила она, и лицо ее вспыхнуло, словно кто-то мог прочесть ее мысли. Прости Боже, но он был так красив! Кожу его позолотило солнце, он сам словно был отлит из золота — ни одного изъяна. Шинид помотала головой, желая прогнать наваждение. — Он требователен, надменен, он верит, что может возвращаться, когда ему вздумается, и брать то, что он считает нужным, без нашего позволения.

— Шинид, — тихо произнес Рэймонд, — замок и земли — твое приданое, но именно тебя он жаждет взять.

Шинид усмехнулась.

— Он не ищет со мной брака, отец. Ему всего лишь приказали взять меня в жены. Будь я дочерью рыбака, он поступил бы так же. Если бы король приказал.

— Но ты не дочь рыбака.

Шинид понимала, что гнев в голосе отца адресован не ей, а лишь тому положению, в каком они все оказались.

Фиона подалась вперед, коснувшись руками дочери и мужа.

— Коннал и его свита вскоре придут сюда. Может, нам лучше поговорить наедине?

Шинид не стала оглядываться, чтобы решить, кто мог бы их подслушивать, а лишь молча кивнув, пошла к лестнице. Под ней находилась комнатка, где они с родителями могут поговорить, не опасаясь посторонних. На карту было поставлено благополучие ее народа. Если даже ей самой не удастся избежать беды, то люди не должны пострадать. В ее обязанности входило заботиться о том, чтобы они жили в мире и не голодали.