Невинность и страсть - Лиза Рене Джонс Страница 8

— По крайней мере недавно побрился.

Улыбаюсь еще шире и собираюсь ответить, однако воздух прорезает хрип и скрип микрофона. На сцене появляется человек, чьи фотографии я видела не раз, а потому сразу и без труда узнаю в нем Рикко Альвареса. Художник встает возле накрытого белым полотном подрамника, где, без сомнения, представлен новый шедевр. В безупречном фраке, элегантный и галантный, как Джеймс Бонд, маэстро выглядит абсолютным антиподом моего соседа.

— Добро пожаловать, уважаемые гости, — произносит он голосом, в котором испанские корни ощущаются ничуть не меньше, чем в его картинах. — Меня зовут Рикко Альварес. Благодарю за то, что в этот грандиозный вечер вы пришли, чтобы разделить мой искренний интерес к искусству и к детям. Хочу показать картину под названием «Chiquitos», что в переводе с испанского означает «Малыши».

Отточенным движением автор срывает покрывало, и зал восторженно вздыхает: взорам предстает совершенно неожиданное произведение, совсем непохожее на все, что мастер делал прежде. Это не пейзаж, а потрет трех детей разных национальностей. Они стоят, крепко взявшись за руки, и открыто, доверчиво смотрят на зрителей. Отлично выполненная работа, прекрасно подходящая случаю, однако в глубине души жалею, что не увидела пейзажа: именно в этом жанре талант художника сияет особенно ярко.

Сосед склоняется, упирается локтем в колено и тихо интересуется:

— Что скажете?

— Безупречно для сегодняшнего вечера, — отвечаю осторожно.

— О, как дипломатично. — Незнакомец едва слышно усмехается. — А вы-то скорее всего ожидали пейзаж.

— Он пишет прекрасные пейзажи, — защищаюсь я.

Сосед улыбается:

— Да, следовало бы представить пейзаж.

— А теперь, — объявляет Альварес, — пока не начнется объявление ставок, я буду ходить по залу и отвечать на вопросы относительно других работ, также выставленных сегодня в этой галерее. Надеюсь побеседовать со многими из вас. Прошу, подходите ближе, чтобы подробнее рассмотреть картину «Chiquitos».

Словно по команде, толпа мгновенно поднимается.

— Пойдете? — спрашиваю соседа.

— Не люблю скопления людей, — отвечает он. — И не приветствую попытку Рикко создать портрет. — Подмигивает и добавляет: — При встрече не слишком тешьте его самолюбие, оно и так раздуто до невероятных размеров. — Незнакомец направляется к выходу, а я смотрю вслед, ощущая странный трепет в животе и пытаясь понять, кто же это такой.

Вспоминаю недавний разговор и хмурюсь. Рикко. Он назвал Альвареса по имени и отозвался о нем так, будто хорошо знаком с художником. В любом случае выяснять личность собеседника уже поздно, а картину хочется рассмотреть в подробностях — пусть даже это не пейзаж, а портрет. Самого Рикко я пока так и не встретила, однако легкое разочарование ничуть не снижает впечатления от его живописи.

Спустя некоторое время с наслаждением прогуливаюсь по галерее и неторопливо изучаю другие полотна Альвареса. Неожиданно замечаю выставку Криса Мерита, чье творчество изучала в колледже. Когда-то он тоже жил в Калифорнии, а потом, кажется, переехал в Париж. С волнением спешу в его зал. Излюбленные жанры художника — городской пейзаж, по большей части виды Сан-Франциско, как старого, так и нового, — и портреты современников. Работы потрясают такой глубиной и силой, что дух захватывает.

Вхожу в просторную комнату, где пожилая пара бурно обсуждает, какой из предложенных пейзажей купить. Не в силах сдержаться, вступаю в разговор:

— По-моему, надо брать все сразу.

Супруг недовольно фыркает.

— Только не подкидывайте ей идеи, а то окончательно меня разорите. У нее над камином уже висит нечто подобное.

— Жадина, — произносит седовласая дама. Игриво шлепает мужа по руке и вопросительно смотрит на меня, явно ожидая поддержки. — Так посоветуйте же, милочка, — она показывает на два холста, — какой из них выбрать?

Внимательно рассматриваю пейзажи. Оба черно-белые, хотя Мерит нередко использует цвет. На одном запечатлен исторический центр Сан-Франциско во время урагана. Второй представляет окутанный облаками знаменитый мост «Золотые Ворота», за которым виден контур города.

— Трудно выбрать, — бормочу задумчиво. — Обе работы наполнены темной энергией… и в то же время обе восхищают. — Показываю на город в бурю. — Насколько мне известно, на этой картине запечатлен ураган «Нора», который обрушился на Калифорнию в 1997 году. Если повесите ее в гостиной, то сразу получите и тему для разговоров, и немного истории.

— Вы правы, дорогая. — В глазах дамы вспыхивает решимость. — Значит, берем вот этот пейзаж. — Она выжидающе смотрит на мужа. — Идеальный вариант. Я должна им обладать.

— Раз должна обладать, значит, будешь обладать, — торжественно провозглашает супруг.

Радость жены вызывает у меня улыбку, однако в глубине души шевелится зависть: ах, до чего же хочется тоже унести домой желанный трофей!

— Кажется, у вас ко мне есть дело, — раздается за спиной незнакомый мужской голос.

Оборачиваюсь ко входу в зал и вижу человека с аккуратно подстриженными светлыми волосами — высокого, уверенного, с манерами хозяина и повелителя. И с поразительными серебристо-серыми глазами, каких не доводилось встречать еще ни разу в жизни.

— Я — Марк Комптон, — представляется он. — Управляющий. Судя по всему, мне предстоит не только ответить на ваш вопрос, но и поблагодарить за квалифицированную помощь покупателям. — Он смотрит на пару. — Полагаю, вы только что сделали окончательный выбор?

— Да, так и есть, — отвечает супруг, чрезвычайно довольный, что жена в конце концов приняла решение. — Если возможно, хотели бы забрать с собой вот эту работу.

— Великолепно, — заключает управляющий. — Если дадите мне минуту, немедленно распоряжусь, чтобы ее упаковали.

Жестом он приглашает меня с собой, однако я качаю головой:

— Я не спешу. Закончите с покупателями, а когда освободитесь, сможете меня найти.

Серебряные глаза смотрят чересчур внимательно, с откровенным интересом, и я внезапно смущаюсь. Этот человек, несомненно, вполне соответствует классическому эталону красоты, но в то же время в нем ощущается какое-то первобытное, почти хищное сексуальное начало.

— Хорошо, — негромко соглашается он. — В таком случае я скоро вас разыщу. — Утверждение не подразумевает скрытого смысла, и все же мне слышится странная двойственность. Комптон переводит взгляд на пару. — Пойдемте, выполним необходимые формальности.

Супруги благодарят меня за помощь и уходят вместе с управляющим. Как только Марк Комптон скрывается из виду, я вздрагиваю и выдыхаю — оказывается, все это время я не дышала. И вовсе не потому, что необыкновенные глаза рассматривали меня так… как? Интимно? Разумеется, нет. Просто все еще дает себя знать воображение, разыгравшееся во время чтения дневников. Может быть, это и есть главный герой? Он определенно обладает тем самым животным магнетизмом, о котором писала Ребекка. Впрочем, как и Рикко Альварес. Бог мой, так недолго и с ума сойти!