В его власти - Николь Джордан Страница 8

Сабрина была удивлена тем, что Ангус позвал ее после столь длительного времени. Несколько лет назад он написал ей с просьбой приехать его навестить, но тогда она не могла оставить больную мать. И после этого он написал ей лишь раз, выразив соболезнования по поводу смерти матери.

Она помнила Ангуса Дункана неприветливым и мрачным, всегда готовым сорваться на крик, но это не мешало ей сейчас чувствовать к нему жалость. Сабрина не имела понятия, чего он от нее хочет, разве что увидеть в последний раз самую близкую родственницу. И, как единственная наследница деда, она чувствовала себя обязанной попрощаться с ним.

По правде говоря, она даже была рада возможности при ехать, хотя при этом оставляла своего отчима один на один с бухгалтерией, в которой всегда помогала ему. Этот визит давал ей возможность ускользнуть от особо настойчивого ухажера, который был куда более заинтересован в ее приданом, чем в ней самой. И если быть до конца честной перед собой, она была рада оказаться подальше от своего бывшего ухажера — постоянного напоминания о том, чего она лишилась. Ее двоюродная сестра Франсуаза вся светилась от счастья, и Сабрина в глубине души ей завидовала.

Но теперь все это позади, и Сабрина почувствовала душевный подъем, когда они подъехали к большой деревне Каллендар. Теперь она была у себя на родине и чувствовала необъяснимую любовь к этой земле. Горы манили ее — они были для нее как обещание чего-то возбуждающе приятно го, чего-то романтичного. Жизнь здесь была совершенно отлична от той, что она вела в Эдинбурге, — размеренной, расписанной на много лет вперед. Ее тянуло к этой чудесной земле, видимо, это влечение было у Сабрины в крови.

Таверна, в которой они остановились отдохнуть, представляла собой двухэтажное строение под черепичной крышей со слюдяными окнами. Все мышцы у нее затекли, и она была рада поскорее спешиться.

— Вижу, Макларен тут, — сказал Джорди, кивнув в сторону привязанных во дворе лошадей.

Сабрина почувствовала, что сердце у нее забилось чаще. Она поняла, что ее провожатый говорил о Найле Макларене, теперь графе Стратерне и вожде клана. Как это ее ни удручало, Сабрина слишком часто о нем вспоминала с той лунной ночи на балу, когда он ее поцеловал, хотя с тех пор прошло уже много времени. Несмотря на то, что ей совсем не нравилась его дерзкая самоуверенность, во сне они общались куда интимнее, чем это позволили бы приличия. Когда она согласилась приехать к деду, мысль о том, что там, в горах, она может встретиться с ним, навещала ее довольно часто. Но встреча состоялась даже раньше, чем она предполагала.

Приказав себе успокоиться, Сабрина подозвала Рэба и следом за Лаймом прошла в дом. Джорди остался, чтобы позаботиться о лошадях.

Она сразу заметила Макларена. В задымленном помещении за дубовым столом сидели человек пять мужчин. Они пили пенный эль из больших кружек. Сабрину охватило волнение, но, к счастью, Макларен ее не заметил.

— Мы перекусим немного, госпожа, — сказал Сабрине Лайм.

Сев за соседний стол, Сабрина приказала псу лечь рядом.

Рэб послушно лег на пол, положив голову на лапы и с обожанием глядя на нее своими большими коричневыми глазами.

Лайм заказал еду, Сабрина же не спускала глаз с Макларена. Он был ослепительно красив, недаром женщины влюблялись в него с первого взгляда, а мужчины зеленели от зависти.

Найла Макларена невозможно было забыть при любых обстоятельствах, но у Сабрины был серьезный повод его запомнить.

При воспоминании об их встрече в залитом лунным светом саду Сабрина почувствовала, как кровь прилила к щекам. Он был одет куда менее формально, чем в тот раз, — свободная рубаха с длинными рукавами и расстегнутым воротом, черные высокие сапоги и плотно облегающие штаны из шерстяной ткани, повторяющей цвета тартана.

На поясе у него висел меч, а через плечо был перекинут плед — ярко-зеленый в небесно-голубую, клетку с тонкими полосками желтого и красного. Черные волосы, стянутые на затылке, отливали синевой. Он повернул го лову в ее сторону.

Сабрина вздрогнула, когда их взгляды встретились.

Он смотрел на нее, нахмурив черные брови над непостижимо синими глазами.

Кажется, он не был удивлен, увидев ее здесь, или просто не узнал. На этот раз волосы ее не были напомажены, напудрены и завиты в замысловатые локоны, как тогда. А поцелуи с малознакомыми девушками под луной были для него занятием настолько привычным, что он потерял счет и девушкам, и поцелуям.

Глупо, но, подумав об этом, Сабрина испытала разочарование. Она никогда не смогла бы забыть его поцелуй, который вдохнул жизнь в ее унылое существование, не смогла бы забыть, как он прижался к ней всем телом, вкус его губ.

Еще немного, и она задохнется. Сабрина мысленно себя отругала. Она не из тех легкомысленных девиц, что не видят содержания за красивой формой, не из тех, кого так легко смутить беззастенчивым разглядыванием. Макларен пристально смотрел на нее из-под полуопущенных черных ресниц, и выражение лица у него было почти угрюмым. Даже злым. И злился он на нее, так по крайней мере ей казалось. В этот момент вошла горничная — пышная девица с яркими губами принесла эль ее провожатым, сидевшим за тем же столом, что и Макларен.

— Кора, подружка, я скучал по тебе! — воскликнул один из горцев. — А ты по мне?

— Это вряд ли, дружок, — ответила она, поджав губы, и, когда он шлепнул ее по заду, ударила его по мясистой руке. Она уже разлила эль из кувшина по кружкам, но все не уходила — крутилась возле Найла Макларена.

— Это нечестно, Кора, — обиженно заметил тот, что спросил, не скучала ли по нему девица, — ты всю свою любовь сберегла для вождя.

— Верно, — сказал еще один. — Не могу понять, по чему ты позволил, чтобы ей голову вскружил этот красавец.

Кора презрительно фыркнула:

— Уж конечно, от ваших рож голова ни у кого не закружится!

Последовал дружный взрыв хохота, который стих, лишь когда хозяйка таверны принесла еду.

Сабрина уставилась в тарелку с густым ячменным супом, к которому подали ржаной хлеб. Она не смотрела на Найла, однако ощущала его присутствие.

Она слышала, как он что-то негромко сказал горничной. Его шотландский акцент был сильнее, чем ей помнилось, но раскатистое «р» лишь добавляло ему шарма. В его устах этот звук был как ласка.

Он имел над ней власть, и это тревожило. Но Сабрина не на шутку заволновалась, отдавая себе отчет в том, что ревнует его к кабацкой девке.

Кора кокетничала с ним, перейдя все рамки приличия. Она явно приглашала Найла подняться с ней наверх. Одна ко Найл отреагировал, лишь когда она принялась тереться грудью о его руку. Под одобрительный хохот соплеменников он усадил ее к себе на колени, опустил серебряную монетку в вырез корсажа, поставил девушку на ноги и сказал:

— Иди, моя сладкая. Позже потолкуем.

Кора ушла не сразу. Она стояла, поправляя растрепанный фартук, глядя на Найла тем особенным ищущим взглядом, который Сабрине не составило труда распознать как взгляд женщины, обуреваемой желанием.