Неукрощенная - Элизабет Лоуэлл Страница 8

Саймон расстелил плащ на небольшом сундуке, который он принес в комнату, и зажег свечи в подсвечниках. Потом поставил на стол горшок жидкого мыла, поднял крышку и принюхался.

– Пахнет пряностями. И немного розой, мне кажется.

Он осторожно взглянул на Доминика, пытаясь не выдать своего изумления.

– Господь бережет меня, – сказал спокойно Доминик. – Я буду пахнуть, как наложница султана.

В черных глазах Саймона заплясали озорные искры. Он тихонько посмеивался в бороду, изо всех сил стараясь не рассмеяться вслух.

Быстрым движением Доминик скинул одежду, вконец «похоронив» под ней маленький сундук. В мерцающем свете от пламени свечей длинный шрам, рассекавший по диагонали мускулистую руку и грудь Доминика, блестел перламутром.

Доминик осторожно опустился в ванну, стараясь не расплескать воду на пол. Он удовлетворенно вздохнул, когда горячая вода дошла ему до подбородка, облегчая боль, которая еще напоминала о себе, особенно после долгой дороги.

– Мыло? – тихо спросил Саймон.

Доминик протянул руку. Мыло полилось в его ладонь. Аромат, показавшийся Доминику почти знакомым, коснулся его ноздрей. Нахмурившись и пытаясь что-то вспомнить, он принялся намыливать волосы и бороду.

– А ты, – проговорил он сквозь мыльную пену, – объясни мне, что за чепуху болтают о проклятии лорда из замка Блэкторн.

– Его жена была ведьма.

– То же самое можно сказать о многих женах.

Саймон отрывисто рассмеялся.

– Да, но леди Анна была из рода Глендруидов.

На секунду Доминик перестал скрести волосы и бороду.

– Глендруиды… Я раньше слышал это имя?

– Это древний кельтский род, – объяснил Саймон. – Насколько я знаю, там всем заправляли женщины.

– Черт возьми, что за ерунда, – пробормотал Доминик.

С этими словами он целиком погрузился в воду, смывая душистую пену. Через мгновение он снова показался над водой, расплескав ее по полу вокруг ванны. С криком «Черт!» Саймон отпрыгнул назад.

– Продолжай, – сказал Доминик.

Одной рукой стряхивая воду с туники, другой рукой Саймон плеснул мыла в ладонь Доминика, да так сильно, что вызвал ответный тяжелый взгляд.

– Человек, который берет в жены женщину из рода Глендруидов, получает с ней поля, дающие богатые урожаи, пышные пастбища, плодовитых овец, трудолюбивых и послушных вассалов, пруды, полные рыбы…

– Слуг, верных, как боевой конь, и вечную жизнь, – прервал его Доминик, раздраженный этой суеверной чепухой.

– А-а, значит, Свен с тобой уже говорил?

Доминик сверкнул глазами на младшего брата.

Саймон широко улыбнулся, и в его глазах снова засверкали искорки смеха.

– Где же родина этих Глендруидов? – спросил Доминик сухо. – На юге, где кельты в ярости набрасываются на каждого встречного?

– Одни говорят так, – пожал плечами Саймон. – Другие – что на севере. А некоторые – что на востоке.

– А на западе? Может быть, в море?

– Они люди, а не рыбы, – возразил Саймон.

– А, это уже лучше. Было бы трудно справиться в постели с дочерью камбалы. Неизвестно, как совокупляются с такими созданиями. Или, вернее, где.

Смеясь, Саймон подал брату большое полотенце. Вода стекала ручьями с крупного тела Доминика, а он яростно растирал спину, плечи и грудь.

– Всей этой чепухе про Глендруидов придет конец, – заявил Доминик, – когда родится мой сын.

Саймон улыбнулся. Он знал о решении своего брата создать династию. Саймон тоже хотел этого.

– Пока твой наследник еще не родился, – предупредил он, – высказывайся поосторожнее об этих сплетнях про Глендруидов. Это суеверие дорого местным жителям.

– На людях я буду делать вид, что верю этому. Но не в спальне. У меня будут наследники!

– Это хорошо, что тебя вылечили в гареме султана, – сказал Саймон. – У твоей жены не будет причин жаловаться, что муж не справляется с супружеским долгом. Наложницы в гареме хорошо знали искусство врачевания.

На мгновение Доминик увидел Мэг в своей спальне, представил, как ее волосы разметаются по подушкам, как языки пламени, прежде чем он раздвинет ей ноги и погрузится в иное пламя. От этой мысли он вспыхнул, как сухая трава.

– Вся штука в том, чтобы заполучить в свою спальню ту… – начал Доминик, пытаясь успокоиться.

– Сомневаюсь, что в этом замке есть хоть одна женщина, которая не была бы счастлива разделить с тобой ложе.

– Такая есть, – зло ответил Доминик.

– Это неуловимая Маргарет.

Не о леди Маргарет думал в тот миг Доминик, но ничего не сказал.

– Скоро жена все равно подчинится тебе, – продолжил Саймон через мгновение. – Она рождена в благородном семействе. Ей может не нравиться ее обязанность, но она ее исполнит. Что касается остального, в округе всегда найдется несколько девок. Или наша способная Мари.

– Хорошенькая блудница, но все же блудница. Я вожу ее и таких, как она, с собой для своих рыцарей, но не для себя. Что касается местных женщин… Я не хочу иметь неприятностей со своими вассалами из-за их дочерей.

– Я знаю. Однако, по-моему, никто, кроме меня, этому не верит.

Доминик хмыкнул и принялся тереть себя с еще большим остервенением. Мысль о том, что кто-нибудь из его рыцарей поймает ту девушку из клеток, вызвала у него новый прилив гнева.

– Я лучше припугну своих рыцарей еще раз, – произнес он решительно. – Они не должны преследовать девушек или спать с ними против их воли. Особенно с теми, у которых волосы цвета огня, кожа нежная, как свежие сливки, и глаза, подобные изумрудам султана.

Саймон изумленно приподнял бровь:

– Я и не думал, что ты так заботишься о «девках с кислыми лицами».

– Сливки и простокваша не одно и то же, – возразил Доминик.

– Такое впечатление, что ты увлекся простой девкой. Это на тебя не похоже.

Доминик пожал плечами:

– Она не простая девка. Намного чище, чем обычная крестьянка, изящно сложена, с нежными руками.

– Ты ведь всегда предпочитал зрелых и соблазнительных, женщин в самом расцвете, полных страстного желания предаться любовной игре.

– Да.

– А она хочет этого?

Улыбка Доминика заставила Саймона рассмеяться.

– Она захочет, – сказал Доминик. – Я ей понравился, и это испугало ее. Ее просто нужно соблазнить. Она создана для весны, для любовных желаний. Для мужчины, который владеет ее телом, никогда не наступит зима. Она….

Внезапно Доминик замолчал и обернулся на торопливый стук шагов.