Греховные радости - Пенни Винченци Страница 8

Официальная помолвка Малыша Прэгера и Мэри Роуз Бруксон состоялась в конце августа. По этому случаю был устроен роскошный прием, и Мэри Роуз простояла весь вечер, повиснув на руке Малыша; в этой позе она чем-то напоминала хищницу. Вокруг только и слышны были разговоры о том, как они прекрасно подходят друг другу, какая это будет удачная пара, но Вирджинии чем дальше, тем все труднее было соглашаться с подобными оценками: Малыша отличали теплота, сердечность и обаяние, а Мэри Роуз всегда держалась как-то напряженно и подчеркнуто официально. Бесспорно, внешне она была чрезвычайно хороша, но какой-то холодной красотой: очень светлые, почти белесые волосы, бледно-голубые, порой кажущиеся бесцветными глаза, очень нежная и чистая кожа, сквозь которую на висках просвечивали тонкие голубые ниточки вен. Она была невероятно худа, но выглядела шикарно; одевалась она, как правило, очень скромно, даже строго, но в тот вечер на ней было темно-синее шифоновое платье от Олега Кассини, узкое в талии, с длинными рукавами и закрытой грудью; все говорили, что платье потрясающее, но, по мнению Вирджинии, подобный туалет скорее подошел бы пожилой женщине. На том приеме Малыша и Мэри Роуз сфотографировали, сделали потом очень большой портрет, и Бетси, оправив его в раму, повесила в гостиной на втором этаже в доме на 80-й Восточной улице; всякий раз, когда Вирджиния смотрела на эту фотографию, у нее портилось настроение.

Свадьба состоялась в июне 1957 года; венчание происходило в Ист-Хамптоне, в церкви Святого Спасителя, а само празднование — в доме Бруксонов неподалеку от Саут-Шора, на лужайке, накрытой огромным шатром кремово-персикового цвета; на Мэри Роуз было кремовое шелковое платье, в волосы ей вплели живые кремовые розы, и выглядела она очаровательно. Ее окружали десять крошечных девочек, все не старше шести лет, наряженных как цветы, так что каждая из них была сплошным каскадом кремовых и розовых рюшей и оборочек, единственной взрослой среди этого цветника была Вирджиния. Мэри Роуз настояла на том, чтобы она нарядилась точь-в-точь как эти девочки — вопреки мнению самой Вирджинии, которой хотелось одеться попроще; в результате на всех свадебных фотографиях Вирджиния, несмотря на улыбку, которой она ни на секунду не позволяла сойти с лица, выглядела все же выряженной и неестественной.

Шафер — Бинк Стратмор, парень, с которым Малыш в Гарварде делил комнату в общежитии, — незадолго перед этим сам был помолвлен и был настолько влюблен, что ему стоило величайшего труда оторваться от собственной невесты и выстоять рядом с Вирджинией даже те несколько минут, в течение которых новобрачных фотографировали; а Фред III, поднявшись, чтобы произнести несколько слов (надо сказать, делать это ему приходилось нечасто), начал долго распространяться о том, как гордится он Малышом, которого можно назвать просто идеальным сыном, и о том, как не менее горд он и Мэри Роуз, такой очаровательной, такой красивой и особенно такой умной, и если бы и нашлась когда-нибудь женщина, которая сумела бы убедить его, что ее можно пустить не только в комнату, где заседает обычно правление банка, но и ввести в само правление, то такой женщиной могла стать только она. «Но все равно в ближайшие сто и даже тысячу лет ничего подобного не случится», — закончил он под громкий хохот и аплодисменты.

Немного позже Фред взял Малыша под руку, подвел его к роялю, держа в свободной руке чечеточные ботинки, и попросил Вирджинию составить ему пару. Чечетку она танцевала изумительно; это было единственное достижение дочери, которым Фред III действительно искренне, по-настоящему гордился и в свое время настоял на том, чтобы Вирджиния научила и его. То, как она и Фред Прэгер отбивали «Ты лучше всех» в сопровождении Малыша, аккомпанировавшего им на рояле, стало одной из достопримечательностей Нью-Йорка, увидеть которую удавалось лишь немногим счастливчикам. Однако на этот раз Вирджиния отказалась — очень мило, непринужденно, но твердо. Фреду пришлось отстучать «Ты лучше всех» одному.

Впервые в жизни она не уступила ему, настояла на своем; и радость от этого слегка облегчила ту боль, которую она испытывала на протяжении всего этого долгого, преисполненного унижениями дня.

В колледж Вирджиния вернулась в подавленном состоянии. У нее было такое ощущение, что она навсегда потеряла Малыша; и она стала подумывать о том, что пора бы уже завести себе парня. Факультет изящных искусств она окончила с отличием и все лето провела на свадьбах своих друзей. К октябрю у нее появилась уверенность, что она смогла бы сама безошибочно совершить все венчальные и свадебные обряды; а однажды ей приснилось, будто бы она — организатор приема на пятьсот человек.

— И как тебе нравится квартира Мэри Роуз? — спросил ее Чарли Уоллес; дело происходило в воскресенье, в один из великолепных дней золотой осени в доме Хэмптонов, где был устроен небольшой прием с выпивкой. Поначалу Вирджиния не хотела на него идти: она еще раньше обещала Малышу сыграть с ним в теннис; но у нее разболелась голова, она вынуждена была отказаться от игры, а затем Бетси чуть ли не силой потащила ее с собой на этот прием.

— Ну, — состорожничала она, зная, что Чарли в приятельских отношениях с Мэри Роуз, — по-моему, очень приятная квартира. Очень приятная.

— Конечно. Но правда она молодец, что сумела первой заполучить Сейлу, раньше всех остальных?

— А кто такая эта Сейла? — немного рассеянно спросила Вирджиния. Мысли ее в это время были заняты совсем другим: ее мучил вопрос, сумеет ли она убедить себя в том, что Чарли с его отвисающим подбородком и манерой как-то по-ослиному смеяться — и при этом единственный в их окружении, кто то ли сам до сих пор не женился, то ли не нашлось желающих женить его на себе, — что этот Чарли может быть признан самым симпатичным парнем осени в штате Нью-Йорк, а возможно, и во всех Соединенных Штатах.

— Сейла дель Фуэго, — ответил Чарли и, по взгляду Вирджинии поняв, что ей это имя ничего не говорит, спросил: — Неужели она тебе не рассказывала? Обычно все, кому удается заполучить Сейлу, хвастают потом этим направо и налево.

— Чарли, ты говоришь загадками, — произнесла Вирджиния. — Кто такая эта Сейла дель Фуэго? Какая-нибудь новомодная штучка или что?

— Ничего подобного, — ответил Чарли. — Мэри Роуз сама не так проста, и какая-нибудь штучка ей и даром не нужна. А впрочем, кто знает, — добавил он, слегка дернув уголком рта, и Вирджиния тут же пришла к выводу, что все-таки Чарли симпатичнее, чем показался ей вначале. — Сейла — дизайнер по интерьерам. И притом потрясающий дизайнер. Она отделывала дом Банти Хэмпшира и квартиру Сары Марчмонт — ты ведь, по-моему, училась вместе с ее сестрой в колледже, верно? — да, а теперь она вроде бы будет отделывать и новый салон Кеннета; говорят, и миссис Бувье, мать Джеки, ты должна ее знать, ведет с ней переговоры. Ее проекты и эскизы печатают в каждом номере «Дома и сада».

— Господи, откуда ты все это знаешь? — с интересом спросила Вирджиния. Чарли не производил впечатление человека, который был бы близок к миру дизайнеров или интересовался его проблемами.

— Моя мать отделывает сейчас пентхаус, — ответил Чарли, — и пригласила для этого Сейлу. Вот так я и узнал, что она работала у Мэри Роуз. Может быть, Мэри Роуз нарочно тебе ничего не говорила, а хотела, чтобы ты думала, будто она все сделала сама. Дай слово, что не скажешь ей, что это я тебе все рассказал!