Замужество мисс Монктон - Хелен Диксон Страница 8

— Убежден, вы отлично с этим справитесь, так что спешу вас заверить в моих исключительно благих намерениях. И с вами я буду вести себя так же, как вел бы со своей настоящей женой — с крайним уважением и почтительностью.

Мария настороженно следила за тем, как он поднимается в коляску, но, к ее облегчению, он уселся напротив. Поймав ее взгляд, он усмехнулся:

— Опасаясь, что близость к вам совершенно расстроит мои благие намерения, я почел за лучшее расположиться здесь.

Видя, что Чарльз не собирается подвергать испытанию ее стойкость, девушка удобно прислонилась к высокой мягкой спинке сиденья.

Экипаж был скромным и неброским, помимо наемных почтовых лошадей ничто не указывало на богатство седоков. Возница Пьер Ламон, который знал их под вымышленными именами и получил солидную сумму денег за дорогу до Кале, чмокнул губами, взмахнул кнутом, и лошади тронулись с места. Они выехали за ограду постоялого двора, и их долгое путешествие в Грейвли началось.

Мария без сожалений оставляла замок Феро. Однако, несмотря на холодную сдержанность своих родственниц, она испытывала легкие угрызения совести. Тетка до самой последней минуты не проявила никаких чувств и даже не обняла племянницу на прощание, но Констанс ее неожиданно поразила.

Кузина порывисто бросилась к ней и со слезами на глазах замерла у нее на груди. Мария почувствовала, как она дрожит, и только тогда поняла, что бедняжка отчаянно боится оставаться в замке и с радостью поехала бы с ней в Англию.

В то краткое мгновение Мария увидела в Констанс не свою эгоистичную кузину, которая мечтала только о том, чтобы своим хорошеньким личиком заманить жениха из знатного и богатого рода, а просто испуганную молодую девушку. Мария прижимала ее к себе, удивленная тем, что у нее самой стиснуло горло, и слезы подступили к глазам.

— Мне хотелось бы уехать с тобой, — шепотом призналась Констанс, подтвердив ее догадку, — но мама не хочет об этом и слышать.

— Тогда не слушай ее, Констанс.

— Я не могу! Не могу уехать без нее.

— Мне тоже хочется, чтобы ты уехала со мной, — взволнованно сказала Мария. — Если тебе удастся убедить ее, и вы сможете выбраться из Франции, приезжайте ко мне в Грейвли. Обещаешь?

Констанс с плачем еще раз прижалась к Марии, затем оторвалась от нее и убежала в дом.

Мария отвернулась, стараясь не думать о том, что ожидает кузину.

Лошади побежали рысью, коляска стала сильно раскачиваться, и Мария схватилась за ременную петлю, свисавшую сбоку от окна. Поглядывая на своего спутника, она вдруг сообразила, что впервые в жизни ей предстоит находиться наедине с мужчиной, к тому же молодым, очень красивым, сильным и дерзким, что внушало ей тревогу.

Она ничего не знала о Чарльзе и вдруг задалась вопросом: собственно, что он делает во Франции в такое время? Она не очень понимала, почему доверилась ему и почему этот незнакомец настолько в ней заинтересован, что проехал пол-Франции, чтобы найти ее. Не руководят ли им какие-нибудь скрытые мотивы? Уж не шпион ли он? Но британский или французский? Она не могла решить, поскольку не имела никакого представления о шпионаже.

Возможно, за время поездки ей удастся вовлечь его в разговор о себе. Этот таинственный англичанин одновременно и привлекал, и интриговал ее. Она взглянула ему прямо в глаза и смутилась. Он понимающе улыбнулся.

— Впереди у нас долгий путь, — сказал он, — так что советую вам не осложнять его ненужными опасениями. Эти несколько дней нам придется провести вместе, и вам лучше просто примириться с этим. Не заключить ли нам перемирие на время поездки?

— Да, пожалуй, это имеет смысл, — согласилась Мария.

— И еще мы должны забыть о церемониях и называть друг друга нашими новыми именами. Вы понимаете, что это из соображений безопасности.

— Разумеется. — Она сняла капор и положила его рядом на сиденье.

— Мне очень жаль, что графиня и ее дочь отказались ехать с нами.

— Вы думаете, на замок могут напасть? — встревожилась Мария.

— Я в этом почти уверен, вопрос только — когда это произойдет. Но ваша тетушка удивительно упряма.

— Да, да, вы правы. Я так надеюсь, что с ними ничего не случится! — Мария перевела взгляд на знакомые окрестности. Но скоро они окажутся в местах, где ей не приходилось бывать. — Не нравится мне Франция, — уныло призналась она.

— Мне кажется, вы не были счастливы в замке Феро?

— Не хочу показаться неблагодарной и бессердечной, но я действительно дождаться не могла, когда его покину. Там не было ни тепла, ни радости, ни веселья, ни смеха.

— А вы любите посмеяться, не так ли?

— Да, хотя я так долго жила в замке, что, боюсь, даже забыла, что это такое.

Глаза Марии весело вспыхнули, и она вдруг засмеялась, просто потому, что никто ее за это не осудит, и внезапно почувствовала, как спадает угнетавшее ее напряжение.

Чарльзу было приятно, что она оказалась такой храброй, непосредственной и милой. Несмотря на юность и неискушенность, она была не из пустых и легкомысленных девиц, легко теряющихся перед первым же препятствием.

— Вам следует чаще смеяться, — добродушно посоветовал он. — Это вам идет.

Мария вздохнула:

— Теперь во Франции нечему радоваться. Как вы думаете, насколько опасна ситуация? Вы были в Париже?

Он кивнул.

— Там очень плохо?

— Я видел много жестоких и кровавых схваток между людьми. И задавался вопросом: куда девались достоинство, самообладание и твердость французов? Но недовольство народа очень велико, и для этого есть серьезные основания — высокие цены на продукты, на жилье и непосильные налоги. То, что они добиваются изменений, вполне естественно и справедливо. Должен признаться, я с ними полностью согласен. Требования людей должны быть услышаны и выполнены. Нужно отменить привилегии, установить налоги в соответствии с достатком людей.

Мария с интересом смотрела на него.

— А что еще?

— О, многое. Еще многое необходимо сделать.

— Вы говорите как политик. Вы и есть политик?

— Нет, — улыбнулся он.

— Что же вы тогда делаете?

— А я обязательно должен что-то делать?

— Думаю, безделье вам не по душе. — Она выглянула в оконце. — У вас должно быть какое-нибудь дело.

— Так оно и есть.

— Какое же?

— Да, так, то одно, то другое, — небрежно повел он плечами.

— Вы хотите сказать, что имеете свое дело?

— В некотором роде.

— А оно достойное?

Ее вопрос заставил Чарльза весело улыбнуться.

— В высшей степени достойное, — заявил он, — но если я все сразу расскажу, то нам больше не о чем будет говорить, а впереди еще долгий путь.