Сомнительная репутация - Аманда Квик Страница 8

— Ты повышаешь голос, тетя Лавиния, и тебе известно, что это значит.

Лавиния поставила чашку на блюдце.

— Это означает, что мои нервы на пределе.

— Конечно. Но мне ясно, что у тебя нет иного выбора, кроме того, что предлагает мистер Марч, то есть объединить усилия в поисках дневника.

— Ничто не убедит меня в том, что партнерство с этим человеком — благоразумный поступок.

— Успокойся, — мягко сказала Эмелин. — Ты позволяешь антипатии к мистеру Марчу влиять на принятие разумных решений.

— Попомни мои слова. Тобиас Марч вновь ведет какую-то свою игру, как в тот раз, когда мы имели несчастье встретиться с ним.

— И что же это за игра? Лавиния на мгновение задумалась.

— Вполне возможно, что он ищет дневник, как и Холтон Феликс, с целью вымогательства и шантажа.

Ложка Эмелин со стуком упала на стол.

— Только не говори, будто ты действительно веришь в то, что мистер Марч намерен стать вымогателем. Убеждена, он не имеет ничего общего с личностями, подобными Холтону Феликсу.

— Мы ничего не знаем о Тобиасе Марче. — Лавиния уперлась ладонями о стол и встала. — Кто возьмется предсказать, как он поступит, если дневник попадет в его руки?

Эмелин промолчала.

Лавиния, сцепив руки за спиной, расхаживала вокруг стола.

Эмелин вздохнула:

— Увы, я не могу привести веских доводов в пользу того, что следует доверять мистеру Марчу, кроме одного: он позаботился о нашем благополучном возвращении в Англию после той катастрофы в Риме, а это, должно быть, стоило ему целого состояния.

— Марч хотел избавиться от нас. К тому же сомневаюсь, что это он оплатил нашу поездку. Уверена, Марч отправил счет своему клиенту.

— Возможно, но я говорю о том, что у тебя нет выбора в этом деле. Ведь лучше работать с Марчем, чем отказать ему. По крайней мере таким образом ты узнаешь все, что станет известно мистеру Марчу.

— А ему то, что раскопаю я.

Эмелин напряженно взглянула на Лавинию, и тревога промелькнула в ее глазах.

— У тебя есть более хитроумный план?

— Пока не убеждена. — Лавиния остановилась и вытащила из кармана платья листок бумаги, выпавший из книги «Воспитание леди». Взглянув на записанный на листке адрес, она добавила:

— Мне необходимо это выяснить.

— Что у тебя есть?

— Одна маленькая ниточка, которая, возможно, никуда и не приведет. — Лавиния сунула листок с адресом в карман. — Но если так случится, я успею подумать о тех выгодах, которые может принести партнерство с Тобиасом Марчем.

— Она нашла что-то важное в спальне. — Тобиас вскочил с кресла и, подойдя к широкому письменному столу, оперся о него. — Я точно знаю, потому что заметил в тот момент какое-то слишком невинное выражение глаз, совершенно несвойственное этой женщине.

Его шурин Энтони Синклер, молодой человек двадцати одного года, оторвался от созерцания большого тома о египетских предметах старины. Он развалился в кресле с небрежностью, доступной лишь людям его возраста.

Энтони переехал в собственные апартаменты в прошлом году. Некоторое время Тобиас думал, что после его отъезда в доме будет одиноко. Ведь Энтони появился здесь еще ребенком, когда его сестра Энн вышла замуж за Тобиаса. После смерти Энн Тобиас сделал все, чтобы воспитать мальчика. И привык к тому, что Энтони все время рядом. Поэтому и думал, что в доме будет тоскливо без него.

Но не прошло и пары недель после переезда Энтони на новую квартиру, в двух кварталах отсюда, как стало ясно, что молодой человек считает этот дом как бы продолжением своего жилья. И уж конечно, он всегда появлялся к обеду.

— Несвойственное? — переспросил Энтони.

— Лавиния и невинность — несовместимые понятия.

— Ну да, ты же упоминал, что она вдова.

— Можно только гадать о судьбе ее мужа! — пылко воскликнул Тобиас. — Я бы не удивился, узнав, что он провел свои последние дни привязанным к кровати в частной больнице для умалишенных.

— Сегодня ты уже по меньшей мере сто раз упоминал о своих подозрениях в отношении миссис Лейк, — заметил Энтони. — Если ты так уверен, что она что-то обнаружила, почему же не спросил ее?

— Потому что она, разумеется, все бы отрицала. Эта дама не намерена сотрудничать со мной в этом деле. Мне не удалось бы доказать, что она обнаружила какую-то ниточку. Не мог же я перевернуть ее вверх ногами и потрясти, чтобы опустошить ее карманы и сумочку.

Энтони молча сидел и вопрошающе взирал на Тобиаса.

Тобиас напрягся:

— Только не говори этого.

— Боюсь, не смогу удержаться. Так почему ты не перевернул леди и не вытряхнул из нее то, что она, как ты полагаешь, нашла?

— Черт побери, по-твоему, я только и делаю, что переворачиваю вверх ногами приличных дам?!

Энтони поднял брови:

— Я неоднократно указывал, что в твоем поведении с женщинами нет утонченности. Тем не менее ты обычно не выходишь за рамки приличий, свойственных джентльмену. Исключение составляет лишь миссис Лейк. При одном только упоминании ее имени ты становишься крайне груб.

— Миссис Лейк — весьма необычное создание. Она исключительно решительна, упряма и совершенно неуправляема. Она спровоцирует на грубость любого мужчину.

Энтони кивнул понимающе и сочувственно:

— Чертовски неприятно так ясно видеть отражение своих наиболее характерных черт в другом человеке, правда? Особенно когда этот человек — представительница прекрасного пола.

— Предупреждаю, я не настроен сегодня служить для тебя объектом насмешек, Энтони.

Энтони захлопнул большую книгу.

— Эта дама стала для тебя навязчивой идеей уже три месяца назад, после тех событий в Риме.

— «Навязчивая идея»— это сильное преувеличение, о чем тебе прекрасно известно.

— Вряд ли. Уитби рассказал мне о том, как ты бредил, когда у тебя началась лихорадка после ранения. По его словам, ты вел продолжительные, односторонние, в основном неразборчивые беседы с миссис Лейк. Вернувшись в Англию, ты упоминаешь ее имя по меньшей мере раз в день. По-моему, это напоминает навязчивую идею.

— Мне пришлось почти месяц ходить по пятам за этой несносной женщиной в Риме, отслеживая каждый ее шаг. — Тобиас сердито вцепился в резной край письменного стола. — Попробуй-ка наблюдать за женщиной так долго, за каждой ее встречей, каждым визитом в магазин. И все это время я размышлял, заодно ли она с шайкой бандитов или же ей самой грозит смертельная опасность. Уверяю тебя, такой труд подрывает силы человека.

— Она стала для тебя наваждением.

— «Наваждение»— чересчур сильно сказано. — Тобиас рассеянно потер левое бедро. — Однако признаюсь, миссис Лейк оставляет неизгладимое впечатление.