День свалившихся с луны - Наталья Труш Страница 8

Тетя Тамара поцеловала Дашу в обе щеки. Нет, не поцеловала, прижалась носом. И этот жест Даша запомнила. Навсегда. Она никогда с той минуты не целовалась при встрече с друзьями и знакомыми, а просто прижималась к щеке носом. Кокетливо так, нежно и аккуратно.

Вообще, то, как Дашу встретили ленинградцы, совершенно ей незнакомые, отложилось у нее в голове навсегда.

Даша отдала им сумку с подарками от деревенских друзей. Они разбирали ее и восторгались всем, что извлекали на белый свет.

– Ой, медок! Деревенский! Янтарный! – щебетала тетя Тамара. Она, кстати, тут же поправила Дашу, и сказала, что дома у них не принято называть друг друга «тетями-дядями». Она – Томочка, а он – Борюсик.

Ну, против Томочки Даша ничего не имела. А вот называть лысого дядю Борю Борюсиком...

Тамара увидела ее замешательство и быстро нашлась:

– Если хотите, можете называть его по отчеству – Борисом Ефимовичем. Годится?

– Годится, – улыбнулась Даша.

– А мы вас будем величать Дашутой! – пропела Томочка. – Борюсик! Покажи Дашуте ее комнату!

* * *

Так Даша поселилась в этом чудном доме. Борис Ефимович Климов работал в каком-то научно-исследовательском институте. Томочка была певицей. Где она работала, Даша так и не узнала. А вот как поет – слышала много раз.

У Климовых через день собирались гости. Томочка слыла хлебосольной хозяйкой. К ней с утра приходила из соседнего дома приятельница Виолетта, и они самозабвенно стряпали такие вкусности, что от одних запахов у Дарьи голова кружилась. А названия какие! Она и не слышала, что такие блюда могут быть в природе.

Буквально в первый же день, когда вечером к Климовым пришли гости по случаю приезда Даши, Виолетта поставила девушку в тупик своим вопросом. Раздавая кусочки курицы, она спросила у Дарьи, какого мяса она желает – белого или красного?

В принципе Дарье было все равно – курица – что с головы, что с хвоста – курица! Но надо было как-то ответить. А она не знала, что сказать.

Выручила Дашу Томочка.

– Виолетта, положи Дашуте ножку! Ну, право дело, что ты спрашиваешь? Как будто не знаешь, что дети в курочке любят исключительно ножку! Когда у нас рос Вовочка, Борюсик думал, что курочки вовсе безногими продаются. Так как ног он не видел никогда!!!

Гости посмеялись. На Дашино смущение никто не обратил внимания. А она усвоила еще один урок: в курочке самое вкусное – ножки! И вообще, по-ленинградски правильно не «курица», а «кура» или «курочка».

* * *

У Климовых Даша прожила почти месяц. Можно было и дальше жить, Томочка и Борюсик только рады были. Их сын Владимир работал на севере, дома появлялся два раза в год. Все остальное время его комната, в которой временно жила Даша, пустовала. Да и вообще у Климовых площади хватало.

Но Дарья, поотдыхав с недельку, взялась за трудоустройство. При этом она категорически отказалась от прописки в доме Климовых, хоть они и предлагали ей. Борис Ефимович говорил, что с пропиской она сможет устроиться на хорошую работу. «На какую хорошую? – подумала про себя Даша. – У меня образования нет. Нет уж, начну сама и с самого нуля».

Это она и сказала Климовым.

– Хорошо, Борюсик, раз девочка хочет – пусть пробует. Помощь понадобится – мы всегда готовы. – Томочка по своей привычке нежно ткнулась носом в Дашину щечку.

Дарья решила долго не выбирать и пришла по объявлению в ближайшую жилконтору.

– На работу возьму – дворники во как нужны! – Домоуправ Клавдия Ивановна Петренко рубанула себя ребром ладони по шее. – Вот только с пропиской надо чуток подождать, месяца через два лимит будет. А комнату служебную хоть сегодня занимай. Вот адрес – иди и живи.

Она выдвинула ящик стола, выбрала связку ключей, на которой белела бирка с адресом, и пристукнула ею по столу:

– Обустраивайся!

* * *

Даша тут же отправилась смотреть свое жилье. Четырнадцатиметровая комнатка в коммуналке оказалась чистенькой и уютной. По сравнению с «апартаментами» родителей в бараке это жилье было просто идеальным. Конечно, комнату не сравнить было с квартирой Климовых, но Даша и не сравнивала. Она была счастлива, почувствовав, что у нее начинается настоящая самостоятельная взрослая жизнь.

Соседями Даши оказались беззлобный алкаш дядя Петя Синицын – сантехник того же ЖЭКа, в который пришла работать Даша, старенькая, но еще бойкая бабушка Евдокия Дмитриевна, которую дядя Петя звал Евдохой, и семейная пара – Алла Сергеевна и Юра.

Последних Дашка приняла за маму и сына и, видя, как Юра ухаживает за Аллочкой, что-то такое выдала на этот счет. Проходивший мимо в кухню с кастрюлькой дядя Петя коротко хохотнул и толкнул Дашку. Она поняла, что сморозила что-то не то, и прикусила язык.

Позже на кухне, когда, кроме нее и дяди Пети, там никого не было, Даша узнала от соседа, что Юра и Алла Сергеевна – муж и жена. Правда, гражданские. «Это когда без штампа в паспорте», – со знанием дела пояснил ей дядя Петя.

– Это ж какая разница в возрасте-то у них? – удивленно спросила Даша.

– Да незачем тебе знать! – оборвал ее дядя Петя. – Важно, что любовь промеж них.

Потом помолчал, почесал бок под голубой майкой и повторил, больше для себя, чем для Даши:

– Любовь! Вот!

* * *

Алле Сергеевне было сорок пять, Юрику – двадцать пять. Они жили странно, как будто с другой планеты прибыли. На людях говорили мало, только смотрели друг на друга и понимали все без слов. Почти никогда не участвовали в кухонных посиделках, которые устраивала Евдокия Дмитриевна, с пирогами и конфетами, с чаем глубоко за полночь. Все сидели, а они вежливо отказывались. Просто им лучше всего было вдвоем, они и старались быть вдвоем. Иногда из-за плотно прикрытой двери в их комнату Даша слышала серебристый смех Аллы Сергеевны и смешной басок Юрки – видать, он что-то смешное рассказывал даме сердца.

С появлением в квартире Даши Алла Сергеевна, по словам мудрой Евдохи, «погрустнела». Даша даже не сразу поняла, что Алла Сергеевна ревнует. А однажды она услышала, как Евдокия Дмитриевна тихонько говорит соседке:

– Да не мучайся ты, Аллочка! Не похожа наша Даша на стерву...

* * *

Дашку как кипятком тогда ошпарило. Это что же такое-то? Алла Сергеевна своего Юрку к ней, что ли, приревновала?! Да он же... да старик ведь для нее!! Двадцать пять! А ей, Дашке, всего-то семнадцать! «Ну, дает эта Аллочка!» – подумала про себя Даша, а Юры стала сторониться.

Потом Алла Сергеевна поняла, что молодая соседка на ее сокровище не покушается, оттаяла, смотреть на Дарью как-то иначе стала.

* * *

Они очень дружно жили в этой своей питерской коммуналке. Даша быстро переняла у соседей их ленинградские привычки и говор, который немного отличался от ее северного. О своем прошлом она почти ничего не рассказывала этим людям. Они хоть и стали близки, но не до такой степени, чтобы душу наизнанку выворачивать. Да и не к чему это было. Только раз, один-единственный, она открылась Евдокии Дмитриевне. Да и то в порыве, который ну никак сдержать не могла.