Звездочка светлая - Айрис Джоансен Страница 8

Гуннар убрал руку от ее лица.

– Почему вы все-таки выбрали арфу?

Сбитая с толку столь резкой сменой темы разговора, Квинби моргнула и ошеломленно переспросила:

– Что?

– Арфа – довольно старомодный инструмент, да и таскать ее с собой тяжеловато.

– Я влюбилась в этот инструмент, как только услышала его звучание в первый раз. Мне тогда показалось, что я никогда не слышала ничего прекраснее. Впрочем, что это вы мне зубы заговариваете? Если не хотите о чем-то говорить, то и не надо. Но не пытайтесь запудрить мне мозги. Я во всем предпочитаю искренность.

Гуннар ухмыльнулся.

– Я не хотел говорить о своих планах, но одновременно с этим мне хотелось узнать, почему вам вздумалось играть на арфе. Я хочу знать про вас абсолютно все. – Улыбка исчезла с его лица, а глаза сузились. – Все до мельчайших деталей.

Квинби почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и, поняв, что он наверняка заметит этот предательский румянец, поспешила отвернуться.

– Хочу сразу предупредить вас: я не буду участвовать ни в каких незаконных предприятиях. Мои обязанности ограничиваются заботой о мальчике.

– Обещаю вам это, – торжественно склонил голову Гуннар. – Когда мне понадобится встретиться с членами мафии, я постараюсь делать это вне дома.

– Кроме того, я настаиваю на том, чтобы наши с вами отношения строились исключительно на деловой основе и чтобы вы воздерживались от любых попыток…. – Квинби умолкла, затрудняясь найти подходящее слово.

– Соблазнить вас? – подсказал Гуннар. – Нет, на этот счет – никаких сделок. Но соблазнять я вас действительно не собираюсь. Я всего лишь подведу вас к пониманию того, что же для нас обоих лучше. – Он встретился с ней взглядом и продолжил:

– Даже в том случае, если вы не справитесь со своей работой, и я подберу для Эндрю другую «подушку», мы все равно продолжим наши отношения, пусть на ином уровне.

– Но разве вы не видите… – начала она и подняла руки в бессильном протесте. По выражению его лица она поняла, что Гуннар сделает именно так, как сказал. – Вы требуете от меня чересчур многого, не предлагая ничего взамен. А сами…

– Мне тоже придется кое с чем смириться. Я привык скользить по поверхности. Как вдруг невесть откуда появился девятый вал в вашем лице и накрыл меня с головой. – Черты Гуннара внезапно заострились. – Но я полностью и без оговорок принимаю это, Квинби. Каждый из нас должен, поняв, кто он, стремиться к тому, чтобы стать лучше. А мы можем стать лучше… вместе.

Она была окончательно сбита с толку.

– Гуннар, я не…

– Ш-ш-ш, – прикоснувшись кончиками пальцев к ее губам, он заставил ее замолчать, как несколько минут назад сделал это с Эндрю. – Не надо торопиться. Я и сам не отличаюсь терпением, но постараюсь им запастись. Я очень запасливый, как белка. – Он отвел руку от лица Квинби и снова накрыл ею ладонь женщины. – А теперь… Рассказать вам о Милл-Коттедж?

Гуннар почувствовал, что напряжение постепенно отпускает его спутницу.

– Что такое Милл-Коттедж?

– Так называется место, в котором мы проведем лето. Это фамильное имение Элизабет, матери Эндрю. Ему уже больше двухсот лет. Оно расположено на берегу реки. Раньше там была водяная мельница, и до сих пор сохранилось колесо, которое по-прежнему крутится.

– Наверное, там красиво?

– О, да! Элизабет очень любит Милл-Коттедж и давно мечтала о том, чтобы Эндрю тоже его увидел. Мебель там, в основном старинная, но довольно удобная. Само имение расположено в сельской местности к северу от Олбани и окружено рощами и лугами.

Гуннар продолжал расписывать прелести и красоты Милл-Коттедж и чувствовал, как с каждым его словом расслабляются напряженные мышцы Квинби. Ах, Лакруа, подонок! Что же он с ней сделал, если она до такой степени боится мужчин? В душе Гуннара внезапно вскипела ярость, глаза заволокло красной пеленой. Черт, а он-то думал, что научился подавлять в себе это внезапное бешенство. В последний раз он испытал подобное чувство, когда увидел своих отца и мать лежащими… Нет! Гуннар отогнал от себя это воспоминание. Он знал, что злоба и боль не помогут. Для человека с таким темпераментом, как у него, они лишь представляют опасность. Он знал это наверняка. Он должен навсегда похоронить в себе память о том дне.

– Гуннар, с вами все в порядке? – озабоченно спросила Квинби, увидев, как изменилось его лицо. Он постарался изобразить беззаботную улыбку.

– По-моему, я начал видеть сны наяву. Так на чем мы остановились? Ах да, на Милл-Коттедж. Я нанял одного постоянного служащего – мастера на все руки – и горничную, которая будет приходить два раза в неделю. Готовить, если вы не возражаете, я буду сам. Я это очень люблю.

– Не возражаю. – Квинби поерзала, удобнее устраиваясь на сиденье.

Нет, он не видел сны наяву. Они не смогли бы внезапно превратить лицо Гуннара Нильсена в застывшую маску ненависти. Она вздрогнула, припомнив слово, пришедшее ей на ум в тот момент, когда, вырвавшись из мрачной тучи своих мыслей, он вернулся в этот мир и снова превратился в беззаботного солнечного человека, известного ей под именем Гуннара Нильсена. Это слово было древним, загадочным, как и то скандинавское понятие, которое оно обозначало, и таким же пугающим и мощным: берсеркер – неуязвимый древнескандинавский воин, яростный и безжалостный.

Мужчина, стоявший перед входом в Милл-Коттедж, был одет в выбеленные солнцем джинсы и простую рубаху. Казалось, что он находится в постоянном движении. Каждая часть его большого ширококостного тела шевелилась, выражая детское нетерпение. Он подбежал к машине и открыл водительскую дверцу даже раньше, чем автомобиль окончательно остановился.

– Здравствуйте, мистер Нильсен, Я все сделал. Отскреб полы, построил платформу, починил качели, подстриг лужайку. – Его крупные, как у оленя, глаза светились восторгом. – Все выполнил! Все, как вы велели!

– Отлично, Стивен, – похвалил его Гуннар, вылезая из машины и открывая дверцу для Квинби. – Не сомневаюсь, что ты поработал на славу. – Он помог ей выйти из машины и открыл заднюю дверцу для Эндрю. – Познакомься, Квинби: это Стивен Блаунт. Он будет помогать нам этим летом.

Сущее дитя, с явной симпатией подумала Квинби, глядя на Стивена. Этому мужчине было чуть за сорок, в темных волосах уже поблескивала седина, лицо тронуто временем и солнцем, но в его глазах светилась чистая детская восторженность.

– Очень рада познакомиться с вами, Стивен.

– Я тоже, – энергично кивнул головой мужчина. Затем он посмотрел на Эндрю, и в его взгляде появилась робость. – А ты – Эндрю. Мистер Нильсен рассказывал мне про тебя. Он сказал, что мы с тобой сможем играть, когда я буду свободен. Я построил отличную платформу для домика на дереве. А сам домик пока что делать не стал. Мы с тобой сначала решим, каким он должен быть.