Ребенок от Деда Мороза - Марго Лаванда Страница 8

Он меня смущает. Я так давно привыкла мечтать о нем, но отстраненно, это как влюбленность в актера или персонажа книги. А сейчас все по-настоящему… Так близко…

Мне уютно и в то же время тревожно в объятиях Германа. От него безумно приятно пахнет, ну конечно, наверняка туалетная вода дорогущая.

Мы молчим, и мне не хватает наших пикировок, лихорадочно раздумываю, чего бы сказать дерзкого. Когда спорим я забываю о своей симпатии, раздражаюсь, злюсь и так легче.

Если срочно не придумать, будет катастрофа! Меня захлестнут чувства… А вдруг не смогу скрыть их?

Что же делать?

В голову приходит только наступить Самойлову на ногу.

Но не могу на это решиться и продолжаю внутреннюю борьбу с бабочками, порхающими в животе. Безжалостно давлю их в себе, но они все равно порхают как одержимые. Словно и не бабочки, а летучие мыши какие-то!

Мы так невыносимо близко друг к другу. Такой горячий и твердый… Даю себе мысленное обещание — никаких больше любовных романов перед сном! А то вон уже в какое русло мысли поперли…

Герман прижимает меня к себе… ближе.

И я к своему ужасу реально ощущаю, как его твердость упирается мне живот.

Музыка вдруг заканчивается, и мы останавливаемся, я отшатываюсь, ноги трясутся. Только бы в обморок не упасть — сознание плывет. Тогда точно позору не оберешься, прослыву идиоткой, и так на сегодня хватит строить из себя посмешище.

— Привет, дорогой! — вдруг к Самойлову подлетает очень странный тип, вместо рукопожатия — обнимает, что явно не слишком приятно боссу. — Какая красивая пара! Смотрел за вами весь танец и любовался! Так рад встрече! Как поживает Антонина Григорьевна? Представь же меня своей даме! Привет, красавица. Я — Паоло.

Все это он тараторит будто из пулемета, я успеваю лишь хлопать глазами. Очень колоритный персонаж, никогда бы не подумала, что у Германа Самойлова могут быть такие друзья. Одет в ярко-зеленые штаны, хотя назвать их штанами получается с огромной натяжкой — больше похоже на лосины. И длинную оранжевую рубашку-тунику. На голове повязка, яркая, разноцветная, впрочем, ему идет. При всем латиноамериканском колорите одежды и имени, Паоло явно мой соотечественник — чистейшая русская речь без малейшего акцента и очень светлый, даже можно сказать бледнейший, тон кожи. Возраст мужчины уже далеко за сорок, что тоже колоритно, то есть, ну понимаете, мало кто после четвертого десятка столь смел в одежде. Явно человек из богемы, театрального мира, или что-то близкое в этому.

Самойлов еще не успевает ответить, а Паоло выдает очередную порцию вопросов:

— Это же вы были Снегурочкой? Я вас сразу узнал! По глазам! Какие они красивые у вас, а ресницы! Я приглашаю вас в свой салон. Хочу поработать с вами.

— С-сп-пасибо, — выдаю, заикаясь. — Да… Снегурочкой была я.

— Это стилист моей матери, — обретает наконец дар речи Самойлов. — Ты, Настя, похоже произвела своей ролью на него неизгладимое впечатление.

Слово «ролью» он произносит так, будто имел в виду «своей грудью».

Честное слово! Чем вгоняет меня в краску.

— Боже, она еще и краснеть умеет! Герман, где ты такое сокровище откопал? — восклицает Паоло.

— Это новогодний подарок, — усмехается босс. — Ты, между прочим, прервал наш танец.

— Да, такая женщина — несомненно подарок, — кивает Паоло. — Деточка, мы сидели с Антониной Григорьевной в вип-зоне и гадали, откуда Герман нашел столь прекрасную Снегурочку.

Еще сильнее краснею. Значит, на корпоративе был этот яркий человек? Интересно, я и не заметила! Хотя у меня в тот момент все плыло перед глазами, а потом сверкало из-за вспышек фотоаппаратов. Я, наверное, и слона бы не заметила… Значит, были и родители Самойлова? Про отца — основателя холдинга, ходит много интересных историй. Довольно жесткий и суровый руководитель, говорят, что Герман более лоялен. Хотя и строгим бывает. Его опасаются, уважают.

И мама Самойлова тоже присутствовала. Как я могла понравиться пожилой женщине своим развратным костюмом и едва не вываливающейся грудью. Паоло явно насмехается надо мной!

— Спасибо большое, но я не актриса. И не думаю, что когда-нибудь решусь снова на подобное.

— Скромница! Нет, ты правда прелесть. Герман, если упустишь…

— Заткнись, Паоло, — морщится босс. — Играй роль сводника для кого-нибудь другого. Я и сам в состоянии справиться…

— Ты ужасный грубиян, — фыркает Паоло, разворачивается и уходит.

— Это и правда было ужасно грубо, — заявляю боссу.

Да, наверное, не стоит делать замечания начальству. И я очень трясусь за свое место. Но когда на моих глазах происходит несправедливость, я закипаю! Не могу молчать.

Меня так разозлил грубостью босс, что не говоря больше ни слова, хотя «извините» вполне можно было буркнуть под нос, проплываю мимо него. К бару. Там скучает Венедиктов, явно недовольный что меня у него украли.

— Можно мне бокал вина, — спрашиваю бармена.

— Наплясалась? Долго ты, — кривится Венедиктов.

— Слушай, ты так это говоришь, будто я по своей инициативе тебя бросила!

— Самойлов явно к тебе подкатывает, — мрачно констатирует Вадим.

— И что? Тебе то какая разница?

— Ты мне нравишься, Настя.

Только сейчас замечаю, что парень держит руку возле скулы, что-то прижимая.

— Что это с тобой?

— Ничего. Психичка Вика.

— Ты смотрю даром тоже время не терял, — усмехаюсь.

— Так мне ее Самойлов толкнул, когда тебя выдернул. Я ей на ногу наступил случайно. А она меня лупанула. Дура.

Мне хочется смеяться, но Вадим так зол и расстроен, что сдерживаюсь.

— Мне очень жаль. Зря она так…

— Давай уйдем уже отсюда, а? Я тебя провожу, Насть.

— Куда? — отвечаю со смехом. И тут вдруг осекаюсь. Вспоминаю, что изначально собиралась переночевать после корпоратива у Веры. Та живет недалеко. Домой мне добираться час, да и я знала, что выпью. Поэтому, сразу договорилась с подругой, и маму предупредила. К тому же у мамы тоже гости, подруги две из города приехали. Будут до утра, спать мне негде… Домик у нас маленький.

Что же делать? Лихорадочно ищу в сумочке телефон и пишу Вере покаянную смс. Мне ужасно стыдно, я ведь напрочь про все забыла. Из-за Самойлова!

Вера не отвечает. На часах три ночи. Может спать уже легла. Понимаю, что не смогу набраться наглости и заявиться в дом подруги уже. У нее семья большая, дочь, внуков двое. И я такая в четыре утра — здрасьте, с гулянки.

Но и я Венедиктовым нет никакого желания никуда идти. Вон, глушит уже виски, движения плавные, вот-вот уснет. Не хочу я возиться потом с пьяным. Придется вызвать такси… Денег конечно куча уйдет до деревни моей. Но свою машину могу и вовсе не завести.