Дворец из песка - Анастасия Дробина Страница 8

Буров невольно вздрогнул. Высокий человек остановился. Медленно подошел к Милке. Та, упершись кулаками в бока и откинувшись назад, встретила его прямым злым взглядом, но Буров видел, что губы ее дрожат. Он придвинулся ближе, но хозяин джипа, словно не видя его, подошел вплотную к Милке. На его скулах напряглись желваки. Белая полоса шрама над правой бровью порозовела.

– Дура, – коротко бросил он.

– Дер-р-рьмо! – с удовольствием сказала Милка. Быстро плюнула ему в лицо – и в ту же минуту полетела в грязь перед крыльцом от оплеухи. Взвыла и, прежде чем Буров сумел что-то предпринять, схватила с земли обломок кирпича и запустила в обидчика. Удар камня пришелся по скуле, человек в кожаной куртке качнулся, выругался, по его лицу побежала темная струйка, терминаторы рванулись вперед… но с крыльца донесся знакомый голос:

– Жиган!!!

– Стоять, – буркнул тот, не глядя, и охранники остановились.

Жиган вытер кровь ладонью. Подошел к стоящей на крыльце Александре. Некоторое время они разглядывали друг друга. Милка завывала на весь двор, закрыв лицо руками, ошарашенный Буров стоял столбом. Александра отвернулась первая; вполголоса сказала:

– Пошел вон.

Секунду Жиган молчал. Затем повернулся и пошел к машине. На Бурова он даже не взглянул. Через минуту джип взревел и выкатился со двора.

– Вставай, чудо в перьях… – с досадой сказала Александра, подходя к Милке, которая, едва джип скрылся за углом, немедленно перестала голосить. – Ну, что ты к нему привязалась? В следующий раз зуб выбьет. Как ты в ресторане теперь выйдешь в таком виде? Здравствуйте, Владимир Алексеевич.

– Здравствуйте… Может, позвонить в милицию?

– Избави боже… Сами разберемся. Спасибо, что не вмешались.

– Я… я не успел, – смутился Буров. На самом деле он просто опешил от того равнодушия, с которым Жиган, не задумавшись ни на миг, ударил женщину. – Надо было, конечно, морду набить…

– Кому – Жигану? – с интересом переспросила Александра. – Думаю, не поможет. Да и не дали бы.

Она подняла голову, оглядела окна дома, в которых торчали любопытные физиономии.

– Идемте. Хватит народ потешать.

В квартире, к облегчению Бурова, было пусто. Милка, бурча под нос ругательства, ушла в ванную, вскоре оттуда донесся плеск воды. Буров вслед за Погрязовой вошел в знакомую комнату, сел за стол, огляделся. Никаких следов побоища не было. Но на столе, рассыпанные, лежали тяжелые, темно-красные розы. Несколько оторвавшихся лепестков краснели на паркете.

– Он ваш любовник? – напрямую спросил Буров, чувствуя холодок внутри.

– Нет.

– Но добивается?..

– Владимир Алексеевич, вы рассуждаете, как старая дева, – вздохнув, сказала Александра. Подойдя к столу, она собрала розы, подняла с пола лепестки и сломанный бутон. – Добивается он совсем других вещей.

– Извините. Но, я подумал… Цветы… Может быть…

– Не беспокойтесь, я не в его вкусе.

Буров совсем смешался и замолчал. Через минуту совсем по-мальчишески проворчал:

– Я и не беспокоюсь, с чего вы взяли…

– Ужинать будете?

– Не буду. Послушайте, зачем вы меня вчера усыпили?

– Владимир Алексеевич, я ведь не Вольф Мессинг. Вы сами замечательно заснули, причем на счет «три». Много работаете и мало спите. Так нельзя.

– Работа такая… Кстати, о работе, – будем разговаривать?

– Извините, нет. Обстоятельства изменились, я сейчас уезжаю. И завтрашний день у меня тоже занят. Встреча… довольно неприятная.

– С Жиганом?

– И с ним тоже.

– Вы не боитесь? – Буров понимал, что говорит глупости, но останавливаться было поздно. – Хотите, я поеду с вами?

– Ну что вы, Владимир Алексеевич… – серьезно сказала Александра. – Во-первых, это касается только меня. А во-вторых, в качестве телохранителей я предпочитаю профессионалов. Со мной поедет Абрек.

– Хорошо… Желаю удачи, – пробормотал Буров, выкатываясь из квартиры. У него было неприятное чувство, что его выставили – без особых церемоний.

Но вскоре тяжелые ощущения исчезли. На улице скользнул за воротник вечерний ветер, а когда «Ауди» проезжала через мост, из низких серых туч выпал закатный луч, и Москва-река заиграла красной рябью. Буров съехал с моста, остановился, вышел из машины и достал сигарету. Хорошо бы сейчас выпить кофе… и заехать к Маше в клинику, посмотреть, как успехи. Только не задерживаться надолго, чтобы завтра не заснуть за рабочим столом, еще подумают бог весть что… Хотя права Александра, не мешало бы завести кого-нибудь, хоть на время.

Любовницы у него, конечно, были. Случайные, поскольку тратить время на женщин, забирая его у инвалида-дочери, Буров не мог. Были даже профессионалки, и в конце концов Буров решил, что эти – лучше всех. Оздоровительная гимнастика за умеренную цену – чего же еще? Но сейчас, вспомнив о тех женщинах, лица которых даже не откладывались в памяти, Буров неожиданно подумал об Александре. О темном, усталом лице с резкими чертами, сухой смуглой коже рук, изящных пальцах, внимательном взгляде, немного ироничной улыбке. О запахе болотной травы. Странная женщина. Если бы только можно было… Буров оглянулся на заднее сиденье. Забытые там чайные розы слегка подвяли, но все еще источали слабый горьковатый аромат. Надо было все-таки подарить. Ну чем он хуже Жигана?!

– Не дождешься, Буров, – вслух сказал он сам себе. – Хороша Саша, да не ваша.

Сентенция прозвучала веско. Буров затянулся в последний раз, выбросил окурок, включил зажигание и поехал на Знаменку – к дочери. Розы все-таки стоило пристроить.

На другой день в редакции, как всегда, стоял дым коромыслом. Приехав, Буров с ходу угодил на совещание, потом неожиданно нагрянули гости из Министерства печати, потом самому пришлось ехать в рекламное агентство договариваться о новом ролике, потом обнаружилось, что у него назначены две встречи на одно время, причем в разных концах города. Буров в сотый раз пообещал уволить Ирину (та немедленно принялась рыдать), отправил на одну из встреч Шмелеву, на вторую помчался сам, застрял в пробке, опоздал, нервничал, да и встреча прошла не очень удачно… В общем, день выдался не из легких, и поэтому, когда в шесть часов вечера у него зазвонил мобильный и спокойный голос с кавказским акцентом попросил его спуститься вниз, Буров вначале ничего не понял:

– Что значит – спуститься вниз? Кто вы, собственно?! Я не…

– Это Абрек. От Александры Николаевны.

Абрек говорил очень спокойно, но Бурова словно окатили холодной водой.

– Что-то случилось?

– Нэт. Ничего. Спуститесь, пожалуйста.

Ты ее достал, лихорадочно думал Буров, скача вниз по лестнице через три ступеньки. Ты полностью утратил профессиональное чутье, забыл о такте и о воспитании, задавал дурацкие вопросы и еще требовал на них ответов. Ей надоело. Больше она не хочет иметь с тобой дел и прислала своего джигита сообщить об этом. Никакой логики в подобных мыслях не было, но почему-то ничего другого в голову Бурову не пришло. Внизу, в огромном гулком холле, он столкнулся с монументальной, как Большой театр, ответственной выпускающей Перемыхиной.