Прежде чем мы стали чужими - Рене Карлино Страница 8

Я остановился. Она ушла на несколько шагов вперед, а затем обернулась:

– Что такое?

– Грейс, это очень красиво. Я никогда не думал о музыке вот так.

Она вздохнула:

– Эх, если бы одной любви было достаточно…

– Моя мама говорит, в искусстве нет неправых.

Она слегка кивнула и указала на другую сторону улицы:

– Нам здесь переходить.

Я совершенно не знал Нью-Йорка, не ориентировался в нем и даже не знал, как пользоваться метро, так что компания Грейс была очень кстати. С ней мне было не так страшно в незнакомом городе.

– А у тебя есть парень?

Она даже не повернула головы в мою сторону, хотя все слышала.

– Нет, я ни с кем не встречаюсь.

– Только секс? – ухмыльнулся я.

Она покраснела.

– Леди не говорят об этом. А как у тебя с этим?

– У меня была подружка пару лет после школы, но больше ничего серьезного. А теперь она обручена с моим братом, так что у меня крутой послужной список.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Но это так странно. В смысле – а что произошло?

– Она бросила меня через неделю после того, как я выбрал свою специальность. И мой отец тоже. – Последнюю фразу я произнес себе под нос, шепотом.

– У вас были хорошие отношения?

– Мой отец с отцом Моники – партнеры в юридической фирме. Все отлично устраивалось. Она всегда мне нравилась, но я никогда не думал, что мы можем быть вместе. Она хотела, чтоб я пошел учить право, а это совсем не мое. У нас разные интересы. Но оно и к лучшему. Мы расстались, а через пару недель она стала встречаться с моим братом. Мы с ним это не обсуждали. Я мог бы много чего ему сказать, но не хочу опускаться до его уровня. Он может забирать ее.

– Ты сильно переживал?

– Вообще нет. Думаю, это о многом говорит. Самым трудным было не смеяться в голос над всем этим идиотизмом, когда мы с ними пересекались. Это еще одна причина, почему мне надо было уехать из Лос-Анджелеса. Мой братец окончил юридический и все тыкал мне этим в нос. А я изо всех сил сдерживался, чтоб не сказать ему, что он теперь всю жизнь будет жить, зная, что я трахал его жену.

– Ох, – Грейс казалась шокированной. Ее щеки покраснели. Может быть, я ее напугал.

Мы шли молча, и я уже начал ругать себя за грубость, но тут Грейс кивнула на указатель:

– Мы пришли.

– Мы будем обедать в Нью-Йоркском центре плазмы?

– Ага. Порядок такой. В первый раз ты можешь сдать только плазму. Смотри, съешь как можно больше бесплатного печенья и батончиков и не забывай про сок. У тебя будет время, пока из меня будут высасывать тромбоциты.

– Погоди… Что?

– Ну да, на тромбоциты надо около часа, так что у тебя будет время попировать. А потом они дадут тебе двадцать пять баксов, а мне пятьдесят.

Я пытался переварить то, что услышал от нее, но, когда она рассмеялась, не выдержал и захохотал вместе с ней.

– Ты думаешь, я ненормальная, да?

– Нет, я думаю, что это классная идея. Ты гений.

Она игриво пихнула меня локтем:

– Похоже, мы друг другу подходим.

В банке крови все работники регистратуры знали Грейс в лицо. Пока мы стояли в очереди, все улыбались и махали ей рукой.

– Ты часто сюда приходишь?

– Ой, Мэтт, ну это такая старая примочка для знакомства. Придумай что-нибудь новенькое.

– Мне нравятся девушки с крупными тромбоцитами.

– Вот это гораздо лучше. Теперь ты меня зацепил. И тебе повезло, потому что мне всегда нравилось имя Мэтью.

– Я вообще-то Маттиас.

– Что, правда? – Она склонила голову на плечо. – В жизни не слышала такого имени. Оно библейское, что ли?

– Да. Значит – подобен Богу.

– Да брось.

– Нет, правда. Я серьезно. Оно значит – сделан по подобию Бога.

Ей понадобилось какое-то время, чтобы понять, что я сказал. Я изо всех сил старался не рассмеяться.

Она приоткрыла рот буквой «О».

– Так ты… – Она потрясла головой, а потом схватила меня за руку и потащила к стойке.

– Так что – я? Что?

– Бессовестный ты!

И начала болтать с регистраторшей:

– Привет, Джейн. Это Маттиас, мой приятель. У него отличная кровь, и он может продать вам немножко.

– Ты пришел куда надо, – она протянула мне по стойке несколько форм. – Напомни твою фамилию, Грейс, – сказала она, перебирая в папке стопку бумаг.

– Старр.

– Точно, как я могла забыть? А ты, Маттиас, сегодня сдаешь только плазму?

– Да. И я Маттиас Уильям Шор, если вам нужно полное имя.

Грейс искоса посмотрела на меня:

– Ну что ж, Маттиас Уильям Шор, меня зовут Грейсленд Мэри Старр. Счастлива познакомиться. – И протянула мне руку.

Я поцеловал ее в ладонь.

– Весьма польщен. Значит, Грейсленд?

Она покраснела.

– Мои родители были фанаты Элвиса.

– Прелестное имя для прелестной дамы.

Женщина за стойкой положила конец нашим куртуазным любезностям:

– Грейс, ты тоже только кровь или еще и тромбоциты?

– Сегодня я продаю свои огромные, роскошные тромбоциты, – она придвинулась ко мне и прошептала мне на ухо: – Ну как, тебя заводит?

Я засмеялся. Она могла притворяться бесстыдной, но это не скрывало ее милой, застенчивой натуры. Что-то в ней страшно привлекало меня, и мне хотелось лучше узнать ее.

После того как мы заполнили все формы и сдали кровь на проверку, нас отвели в большую комнату, где сдавали кровь еще десять человек. Мы легли друг напротив друга на узкие койки. Грейс с улыбкой смотрела, как мне в вену ввели иглу с трубкой. Ее же подключили к машине, которая забирала кровь из одной руки, отфильтровывала тромбоциты и возвращала плазму в другую руку. Я жевал печенье и смотрел, как моя кровь стекает в пластиковый пакет. Грейс приподняла в воздух стакан сока и сказала: «Твое здоровье».

У меня начала кружиться голова, я чувствовал себя как пьяный. Поле зрения затягивалось темной пустотой. Я приподнял свой сок в ее сторону:

– Это лучшее свидание в моей жизни.

Она улыбнулась, но в глазах ее было сочувствие.

– Кто сказал, что это свидание?

Я флегматично пожал плечами.

– Давай договоримся. Если ты выдержишь все это и не грохнешься в обморок, я разрешу тебе пригласить меня на настоящее свидание, – сказала она, и у меня перед глазами все окончательно потемнело.