Сладкая мука любви - Джил Грегори Страница 8

– Я знал, что это тебя порадует, – ласково усмехнулся отец. – Она подросла, как и ты, и превратилась в милую юную леди. А также в учительницу младшего класса.

– Вот как, – заметила девушка. – Дети, должно быть, любят ее куда больше, чем мистера Хьюита.

Она непроизвольно поморщилась, но потом вдруг снова улыбнулась:

– Тэра, подумать только! Так хочется повидать ее! Когда под руку с отцом девушка шла к дому, улыбка играла на ее губах. Она думала о Маккуэйдах. Маленькое ранчо, принадлежавшее этой семье, располагалось на берегу быстрой речки, ниже по течению которой пролегала южная граница ранчо «Эхо». Давние приятельские отношения связывали Уинтропа Маллоя и Росса Маккуэйда. Отец Тэры находился за игорным столом в ту ночь, когда азарт Джеда Гарретсона стоил ему части земель, и был свидетелем роковой партии в покер. Ну а сама Тэра была неотъемлемой частью детства Эммы. На скольких школьных пикниках они побывали – не перечесть. А как-то раз, выступая в паре, они выиграли забег в мешках из-под картошки, впервые за несколько лет оттеснив с первого места Элизабет Миллер и Джейн Браунеллен.

После отъезда в колледж Эмма несколько раз писала подруге, и та отвечала, но переписка быстро сошла на нет, и девушки передавали друг другу новости через Уина во время его визитов в Филадельфию. Неудивительно, что Эмме не терпелось увидеть Тэру и наговориться всласть. Переодеваясь к ужину, она, сама того не замечая, напевала. Вопросы возникали один за другим. Как сложились судьбы одноклассников? Что сталось с мистером Хьюитом, грозой учеников, человеком суровым, даже жестоким, которому нравилось публично унижать любого, кто посмеет не выучить урок.

Однажды он особенно разошелся, издеваясь над недалеким Харви Уэллсом. Это был единственный раз, когда Эмма полностью встала на сторону своего врага, – Такер Гарретсон внезапно вскочил с места и схватил учителя за грудки. Тот в ярости замахнулся на наглеца тростью, но Такер легко сломал ее о колено, а потом просто пошел к выходу. В дверях он повернулся и сказал, что свернет учителю шею, если тот еще хоть раз обидит Харви.

В классе повисла мертвая тишина. Ученики ждали реакции мистера Хьюита, но тот только молча открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Не дождавшись ответа, Такер исчез за дверью и с тех пор в школе не появлялся.

Эмма вдруг поняла, что стоит посреди комнаты полуодетая, держа в руках платье, приготовленное для выхода к ужину. Что это на нее нашло? Гости, наверное, уже собрались. И чего ради вспоминать о Такере Гарретсоне теперь, когда целый день прошел без единой мысли о нем и его семье?

Девушка приблизилась к окну и выглянула из-за занавески. Дали уже подернулись лиловой дымкой. Там, на западе, так же волновались травы на широких лугах, но скот в той стороне носил клеймо Гарретсонов. На опушке стоял простой, но внушительный бревенчатый дом. Эмма никогда не ступала через его порог и никогда не видела его вблизи, потому что в доме этом обитали те самые Гарретсоны.

На сегодняшний день семья Гарретсонов состояла всего из двух человек. Эмме пришло в голову, что дом должен казаться Такеру и его отцу опустевшим, – теперь, когда Бо перебрался на кладбище и лежал там рядом с матерью. Некому было утешить мужчин в их горе.

Холодок пробежал по спине Эммы, заставив ее поежиться. Она от души посочувствовала Такеру, которому предстояло отныне делить кров только с отцом, едва ли не самым угрюмым человеком на всей земле.

«А если бы я выросла не здесь, а в «Кленах» и Джед был бы мне отцом? Какой бы я стала? Бесцеремонной, неулыбчивой, с огрубевшей душой?»

Вот это новости! Уж не пытается ли она извинить поступки Такера, прошлые и будущие, объясняя их тяжелым детством? А почему бы и нет? Разве нельзя пожалеть даже врага в минуту его горя? Если бы только Бо не попал в историю, не важно какую, и не позволил себя застрелить… а это наверняка так и было. Нет уж, если начать сочувствовать этим людям, то лучше сразу вернуться в Филадельфию, а этого она делать не собирается. Не для того возвращалась. Еще и первый восторг воссоединения с Монтаной не успел развеяться, и даже сумрак, нисходящий на горы, кажется даром Божьим. Здесь можно прожить сто лет и так и не насмотреться на эту красоту.

Не сразу Эмме удалось отвлечься от неуместных мыслей. Самое время – первые звезды уже высыпали на потемневшем небе. Чувствуя себя счастливой, девушка надела голубое муслиновое платье и высокие ботиночки в тон ему, застегнула в ушах жемчужные сережки. Подумав, добавила аметистовый медальон в форме сердечка и поспешила вниз по лестнице, в щедро освещенную гостиную.

Оказалось, что Маккуэйды только что прибыли.

– Тэра, о Господи! Ты совершенно не изменилась! – воскликнула Эмма, заключая в объятия подругу детства, потом спохватилась: – То есть я хотела сказать, что ты чудо как похорошела, но все равно я узнала бы тебя издалека.

Тэра Маккуэйд улыбнулась, показав милые ямочки на веснушчатых щеках. Ее большие темные глаза хранили все то же кроткое выражение, отличавшее ее с детства.

– Нет, это ты чудо как похорошела, Эмма! – возразила она, окидывая восхищенным взглядом прекрасную фигуру и элегантный наряд подруги. – Ты просто красавица! Поверить не могу, что ты снова здесь, с нами. Учти, я замучу тебя вопросами. Хочу знать все о жизни в Филадельфии. Должно быть, ты сто раз бывала в опере и тысячу раз – на балу. Каких только развлечений там не бывает, верно? Я просто сгораю от любопытства!

– Я еще успею надоесть тебе до смерти рассказами, – засмеялась Эмма. – Только не вздумай слушать из вежливости, лучше зевни как следует, когда надоест моя болтовня.

Подошел Росс Маккуэйд, и девушка тепло ему улыбнулась.

– Вы прекрасно выглядите, мистер Маккуэйд.

– Да уж, не жалуюсь, – ответил тот с тяжелым вздохом.

Эмма с трудом удержалась от улыбки – этот тощий, болезненного вида человек только и делал, что жаловался. Всего несколькими годами старше отца, Росс Маккуэйд являл собой образец преждевременно состарившегося человека. Лицо его имело желтоватый оттенок, тонкие седые волосы были зализаны на внушительную плешь. Растратив юность на мечты, он так ничего и не создал: бродяжничал, нанимался на случайно подвернувшуюся работу – пока не женился и не осел в Уиспер-Вэлли. Только тут он взялся за ум и завел маленькое ранчо. Словно в память о прежних мечтах и надеждах Росс назвал его пышно – «Империя», но небольшое хозяйство так и не разрослось. Тем не менее с годами Маккуэйд приобрел известную сноровку и даже заслужил уважение соседей вопреки тому, что к каждой фразе добавлял жалобу, а то и две. Он был вечно недоволен погодой, сбытом, ценами на скот, собственным здоровьем. К тому же он так и не избавился от страсти к картам. Но вообще это был человек компанейский, по-своему неглупый, и любящий отец, каких мало. Тэра была зеницей его ока. Верный друг, Росс по сей день приятельствовал и с Маллоями, и с Гарретсонами и никогда не принимал сторону одного против другого.

– Немного вина перед ужином?