Долг чести - Карен Хокинс Страница 8

Маклейн многозначительно взглянул на нее, затем поклонился:

— Разумеется. Разве могу я поступить иначе?

— Чудесно! В таком случае вам придется провести здесь ночь. В округе на многие мили ни одного постоялого двора. Обещаю, у нас вы получите свежие чистые простыни.

А также такой комковатый матрас, какого он отродясь не видывал.

Она указала ему на дверь библиотеки:

— Не угодно ли выпить с дороги? В библиотеке есть херес.

Он сделал шаг в сторону и снова взял ее руку. Прикосновение пальцев вышло совсем мимолетным, но у Софии возникло ощущение опасности. Ее ладонь оказалась зажатой в сгибе его локтя. Уняв дрожь, она взглянула на гостя. Чувствует ли он то же самое?

Улыбнувшись, он стиснул ее ладонь сильнее.

— Как хорошо, что вы оказались здесь. Обескураживает, когда приезжаешь в пустой дом.

«Ну да, обескуражишь тебя!» — подумала она. Тем более такой ерундой, как пустой дом. Однако ей необходимо пересмотреть свой план. Ей надо подумать о себе. С чего она вдруг стала такой робкой и боязливой?

Ее бросало то в жар, то в холод. Под ложечкой сосало, а сердце билось как сумасшедшее. Она готовилась к тому, что Маклейн красив. Но такой неотразимой притягательности она никак не ожидала.

Его запястья и шею украшали кружева, каким-то образом усиливая ощущение исходящей от него мужской привлекательности. Маклейн двигался с грацией хищного зверя — ни одному щеголю с ним не сравниться. Смотрел властно и уверенно — ни у кого не видела она такого взгляда. В этих горящих глазах она читала обещание.

Разумеется, такого она не ожидала. Но она вполне способна с ним справиться. София сняла руку с его локтя и вошла в библиотеку.

— Вот мы и пришли.

Девушка обвела взглядом почти пустую комнату, с удовольствием отметив про себя — как здесь сыро и холодно!

Они с Энгусом измазали деревянные панели стен воском и сажей. Сняли уютные драпировки. Вместо них повесили рваные портьеры с торчащими во все стороны нитками. Прекрасная мебель перекочевала на чердак, взамен появились колченогие стулья и какие-то разрозненные предметы, которых все равно не хватало, чтобы заполнить огромное пустое пространство комнаты.

Книги она прятать не стала — еще, чего доброго, отсыреют и покроются плесенью. Она решила их переставить. На нижних полках, на уровне глаз, теперь красовались старые, рваные книги, которые вряд ли кто захотел бы прочесть. Более ценные, переплетенные в кожу тома переехали на верхние полки. Чтобы их увидеть, нужно карабкаться по лесенке. То есть можно было бы увидеть, не отправь она лесенку на чердак.

София взглянула на гостя. Интересно, о чем он думает, глядя на скудную меблировку библиотеки? Маклейн медленно обвел глазами комнату. Лицо его оставалось бесстрастным. Очевидно, бедняга хотел казаться вежливым.

— Не представляю, почему Рыжий все еще цепляется за этот старый дом. Наверное, из-за воспоминаний. Маме всегда хотелось превратить его в настоящий семейный очаг, но она заболела и… Как видите, нужны нечеловеческие усилия, чтобы привести дом в порядок.

— Остальные комнаты выглядят так же?

— Некоторые даже хуже. — Она взяла два стакана и сняла стеклянную пробку с графина. — Полагаю, дом вас разочаровал.

— Да, это не то, чего я ожидал. Во время игры ваш отец описывал дом совсем иначе. Он уверял, что дом в безупречном состоянии.

— Не может быть!

— И тем не менее.

— Мне так жаль, он ввел вас в заблуждение. Рыжий может быть несколько… одержим, стоит ему взять карты в руки.

— Да, после мне рассказали, что он один из отъявленнейших картежников Шотландии. Знай я это раньше, не стал бы с ним играть.

— Но вы же выиграли, — напомнила она, наливая в каждый стакан щедрую порцию хереса.

— Это судьба. Я тут ни при чем.

— С тех пор как умерла мама, он всерьез не играл. Он уже не тот картежник, каким был раньше.

А вот она теперь была в отличной форме! К собственному изумлению, ей ужасно понравилось часами упражняться в игре. Игра притягивала. Прикосновение пальцев к прохладным шуршащим картам… Мерцающий огонек свечи… И дерзкий вызов — угадать по лицу соперника, что за карты в его руке.

Маклейн словно читал ее мысли. Сложив руки на груди, он наблюдал за ней со слабой улыбкой.

— А вы, мисс Макфарлин? Вы играете?

— Иногда. — Она поднесла ему стакан хереса и улыбнулась. — А иногда нет.

— Выигрываете? — Тонкий стакан оказался в его могучей руке.

— Чаще выигрываю, чем проигрываю.

— Ну, это немало.

— Я довольно хорошо играю. — Она вернулась к буфету взять свой стакан.

— Принимая во внимание, что ваш отец профессиональный игрок…

— Прощу прощения, но Рыжий предпочитает называть себя властелином удачи.

— В этом я не сомневаюсь. — Он поболтал херес в стакане. — Простите, что говорю это, мисс Макфарлин, но вы не похожи на отца.

— Я пошла в мать.

— Должно быть, она была красавицей.

— Да. Вот уже больше десяти лет, как она умерла.

— Сожалею. И шотландского акцента у вас тоже нет. А у вашего отца иногда прорывается, и довольно заметно.

— У вас тоже небольшой акцент.

— Мы с братьями и сестрой выросли здесь.

— Понимаю. А вот у меня нет ни братьев, ни сестер.

— С этим вас можно лишь поздравить.

София улыбнулась и провела пальчиком по ободку стакана, отметив, как внимательно гость проследил ее игривый жест.

— Лорд Маклейн, вас, кажется, больше интересует история моей жизни, чем дом.

— Вы тоже задаете вопросы.

Действительно. Как говорил Рыжий, умный игрок постарается выведать слабости соперника.

— Ив самом деле. Спрашивайте, что вам угодно. У меня нет секретов.

— У всех есть секреты. — Он ответил ей сдержанной улыбкой и направился к камину, где были расставлены убогие стулья. — Мисс Макфарлин, вы до сих пор не объяснили, почему у вас нет акцента. — Он встал лицом к ней. — У вас выговор не хуже, чем у лондонских мисс. Тем не менее, вы живете здесь, в самом сердце Шотландии.

— Мама была англичанкой, неплохо образованной. Она позаботилась и о моем образовании.

— Матери всегда пекутся о таких вещах, не так ли?

Он сделал глоток и поморщился. София тоже пригубила херес.

— Ужасно, я знаю. Но в погребе ничего не осталось. Только пара бутылок дешевого портвейна.

Маклейн поставил стакан на ближайший столик, который медленно накренился, угрожая вот-вот перевернуться, но все-таки сохранил равновесие. Зато поехал вниз стакан. Он медленно двигался по столешнице и застыл на самом краю.