Третий Георг - Виктория Холт Страница 77

Он оказался дальновиднее ее и заметил приближение опасности. Каролина-Матильда помнит, как однажды он пришел к ней и заявил, что должен покинуть страну.

– Почему? – спросила она. – Ты хочешь оставить меня? Струенси запротестовал и поклялся в своей преданности ей. Он никогда не покинет ее, пока она нуждается в нем, но…

– Тогда ты останешься здесь, – холодно сказала она ему.

– Ходят дикие слухи, – ответил он. – Говорят, что мы с тобой намерены избавиться от короля, установить регентство и править вместе.

– Ну и что же, – заметила она, – разве они так уж неправы?

Струенси не мог понять ее. Эта женщина уже больше не была его преданной любовницей. С тех пор, как у нее родился ребенок, он не забывал о том, что она – королева. Это он виноват в том, что их отношения изменились. Если бы тогда, когда Струенси думал, что может обойтись без нее, он не показал ей, что главная причина его любви к ней это – власть, которую она может дать ему, Каролина-Матильда никогда бы не изменила своего отношения к своему возлюбленному.

В такой ситуации вряд ли следовало ожидать, что Юлиана Мария останется в стороне и ничего не предпримет. Она должна думать о своем сыне Фридрихе. Незадолго перед этими событиями она уехала во Фреденсберг и оттуда внимательно следила за тем, что происходит при дворе. Ее окружали сторонники, и там они организовали заговор.

Во дворце Кристиансберг состоялся костюмированный бал. Каролина-Матильда танцевала со Струенси, когда появились заговорщики. Заговорщики! Они еще посмели назвать себя патриотами! Свои планы они разработали в апартаментах Юлианы Марии, и народ их поддержал.

Струенси арестовали. Она видела, как его уводили прямо у нее на глазах, но не поверила, что они осмелятся тронуть ее.

– Я – королева! Прочь руки от меня! – кричала она.

Но они не обращали на эти слова никакого внимания. Она сопротивлялась, но ее все-таки увели из зала. Ни один человек из ее окружения не попытался предотвратить этот произвол.

Первое, о чем она подумала, были дети. Она умоляла не разлучать ее с ними. Они стали для Каролины-Матильды важнее всего на свете. Стражники поразмыслили и, в конце концов, принесли ей маленькую дочку. А сыну Фридриху не разрешили видеться с ней, поскольку он являлся крон-принцем и принадлежал государству. Но, по крайней мере, у нее была Луиза.

И вот Каролину-Матильду доставили в тюрьму на Саунде, и начались дни ее заточения.

Интересно, что теперь происходит в Копенгагене, во Фридрихсберге, в Лондоне. Ее мысли задержались на Лондоне. Георг узнает, что случилось с ней, и ни за что не позволит этим людям обращаться со своей сестрой подобным образом.

Ей хотелось крикнуть им: «Неужели вы не понимаете, что я сестра короля Англии?» Но она промолчала. Каролина-Матильда постарается сообщить ему, и он ее не оставит. Люди могут смеяться над Георгом, говорить, что он примитивен, похож на респектабельного буржуа, но он добрый и никогда не оставит свою сестру в беде.

Какие ужасные дни она пережила в тюрьме, узнав о суде над Струенси. Его пытали, и под пытками он сознался в своей любовной связи с ней, рассказал самые интимные подробности их отношений. Она понимала, что заговорщики хотели обвинить в преступлении не только его, но и ее. Им нужно было унизить и убить ее.

Ей показали признание ее любовника. Это правда? – потребовали они ответа. А она молча смотрела на них. Да, это правда, она любила этого человека; было время, когда ничто в мире, кроме него, не имело для нее значения; и вот теперь они держат его в заключении, а в наказание за грехи ждет ужасная смерть.

Каролина-Матильда крикнула:

– Это – моя вина. Я беру вину на себя.

Заговорщиков обрадовали эти слова; именно их они и ждали от нее. Ей предъявили обвинение; она должна будет развестись с королем, а ее любовник – умрет… варварски. А она сама? Что будет с ней?

Каролина-Матильда ждала сообщений о казни своего любовника, но новостей никаких не было. Однажды апрельским днем ее охватило страшное уныние и она подумала: «Это произойдет сегодня.»

Позднее она узнала, что оказалась права. Она с содроганием представляла себе, как мучили его некогда прекрасное тело, и мысль о том, что он уже стал трупом не выходила у нее из головы.

А что же будет с ней? Единственная надежда на Георга.

Георг шагал из угла в угол в покоях своей матери.

– Что, по-твоему, они с ней сделают, а? Что? Неужели они задумали казнить ее также, как они поступили со Струенси?

– Мы не можем допустить этого, – сказала вдовствующая принцесса.

– Конечно, не допустим!

Каролина-Матильда! Взгляд Георга смягчился. Его маленькая сестренка, такая смышленая и милая! Нужно что-то предпринять, чтобы спасти ее.

– Я посоветуюсь с Нортом, – сказал он. – Больше уже нельзя откладывать. Кто знает, какой следующий шаг предпримут эти датчане. Мы должны показать им могущество Англии, а?

– Как бы я хотела, чтобы той свадьбы не было никогда.

– И я тоже! – согласился Георг. – Но что мы можем сделать? Нельзя же оставлять наших женщин незамужними… старыми девами, а? Что? Плохая для них перспектива. А в Европе так мало монархов-протестантов.

– Хуже этого Кристиана трудно себе представить, Георг. Он просто безумен. Моя бедная, бедная девочка.

Вдовствующая принцесса стала немного сентиментальнее с тех пор, как заболела. Теперь она думала о Каролине-Матильде, ее младшенькой, рожденной после смерти своего отца, принца Уэльского. Вдовствующая принцесса так хорошо помнила те месяцы, когда ждала рождения своего последнего ребенка и ее милый лорд Бьют ждал вместе с ней. Когда Каролина-Матильда появилась на свет, принцесса сняла траур по своему мужу и к своей радости переключилась на лорда Бьюта. Все это случилось так много лет назад, и вот теперь эта ее девочка в большой беде, а она сама слишком больна, чтобы как следовало бы, позаботиться о ней.

– Я переговорю с лордом Нортом, – продолжал между тем Георг. – Мы не можем позволить этим датчанам забыть, что их королева – наша сестра. Они должны обращаться с ней как с особой королевской крови.

Вдовствующая принцесса кивнула, и Георг впервые заметил ее апатичный вид. Она стала какой-то другой; лицо ее выглядело болезненным и носило на себе следы шедшего изнутри разрушения.

– Ты больна, – сказал он внезапно.

– Нет-нет, – запротестовала она.

– Боюсь, что все это очень тебя расстроило.

– Да, – ответила она. Пусть думает так. Она не собирается признаваться Георгу в своей болезни. Она будет бороться до конца.

Из Дании пришли неутешительные вести. Там упорно придерживались мнения, что королева заслужила той же участи, что и Струенси, так почему же ей не испытать ее?