Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре Страница 76

— Еще наступит подходящий момент, — говорила она Рамону, — но позволь, я сама скажу ему, когда он будет готов узнать правду.

Прошло уже шесть лет, но она так и не призналась ему. Рамон думал, что вряд ли это вообще когда-либо случится.

Элен отправила детей в коттедж к Тоби.

— Рамон объявился. Я не хочу, чтобы он их увидел, — объяснила она брату по телефону.

— Что? Рамон в Англии?

— Да.

— Мой Бог, — воскликнул Тоби, присаживаясь. — Зачем это ему понадобилось приезжать через столько лет?

— Как он сказал, чтобы увидеть детей.

— Вот так просто — прямо как с небес?

— Я не желаю, чтобы он видел детей, — озабоченно повторила она.

— Разве это умно? — взволнованно спросил Тоби. — В конце концов, ведь он их отец.

— Только биологически. Я не могу допустить, чтобы он их снова расстроил. Феде сейчас вполне счастлива. И ей совсем не нужно, чтобы опять появился Рамон и в очередной раз пообещал ей все блага мира.

— Пожалуй, в этом ты права.

— Я знаю, что права.

— Как ты намерена от него избавиться? — спросил Тоби, предвидя, что Рамон может задержаться до их возвращения.

— Не беспокойся, я знаю как.

— Не думаю, что Артур сможет потягаться с Рамоном.

— Артур здесь ни при чем. Я смогу избавиться от него сама. Убью его своей доброжелательностью, — уточнила она и нервно рассмеялась.

— Тебе нужно быть очень хладнокровной, Элен, и очень сильной, — произнес он, чтобы поднять ее боевой дух. — Не злись и не давай ему обойти себя. Теперь ты независимая женщина, и он тебе не нужен. Ты превосходно без него обходишься. Покажи ему, что стала другой. Ты уже не та женщина, которую он привык в тебе видеть, понимаешь?

Элен кивнула своим мыслям.

— Ты прав. Если выказать слабость, он сможет использовать ее против меня.

— Именно так. Теперь ты — сила, с которой придется считаться. Постарайся укротить его пыл, в конце концов, он всего лишь человек.

Отправив детей на велосипедах к Тоби, она приняла ванну и оделась, стараясь убедить себя, что макияж и ухоженный внешний вид — это просто желание показать Рамону, насколько она изменилась. Но в глубине души она знала истинную причину своей суеты, и ее бесило, что она все еще испытывает потребность произвести на него впечатление.

Она ожидала его на скамейке в саду под вишневым деревом, где обычно восседала Полли, наблюдая за своими цветочными клумбами. Как быстро оно выросло. Почти так же быстро, как и ее дети. В этот момент, почти как Рамон, Элен тоже удивилась быстротечности времени. Пребывание в Чили уже казалось далеким воспоминанием о другой жизни — жизни, окутанной покровом тени. Она слишком долго отгоняла от себя эти воспоминания, страшась ощутить ностальгию. Она сделала свой выбор и начала новую главу, навсегда закрыв страницы былого. Когда она услышала звук приближающейся машины, ее сердце учащенно забилось. Прошлое в очередной раз вернулось, чтобы снова причинить ей страдания. Она поднялась, борясь с острой потребностью закурить сигарету, и демонстративно медленно направилась к воротам.

Рамон едва узнал Элен. Она коротко подстригла волосы. Они стали светлее и гуще, а ее кожа восстановила свою прежнюю красоту, которая так очаровала его при их первой встрече. Голубые глаза сияли здоровьем, а сама она беззаботно улыбалась. Он ожидал, что она потребует его немедленного отъезда, но вместо этого она приветствовала его с любезностью старинного друга, чем застала врасплох и спутала все планы. Элен сразу заметила, что он с трудом подыскивает слова. Это укрепило ее веру в свои силы, и она пригласила его присоединиться к ней в саду и что-нибудь выпить.

— Ты превосходно выглядишь, — заметил он, когда они уселись под вишневым деревом со стаканами фруктового сока собственноручного приготовления Полли.

Элен поблагодарила его и обратила внимание на его покрытое морщинами лицо и седеющие волосы. Рамон стал напоминать стареющего льва: он все еще вселяет ужас и подчиняет себе и пока еще остается королем джунглей, но вовсе не тех, где обитает она. Его нерешительность выдавала слабость. Она мгновенно это почувствовала и ухватилась за возможность завладеть инициативой. К собственному удивлению, она его уже не боялась.

— Ты тоже неплохо выглядишь. Немного постарел, — произнесла она со злой улыбкой, — но красив, как и прежде.

— Спасибо, — кивнул он и нахмурился. — Извини, что так долго не появлялся.

— Так долго — это явное преуменьшение, — рассмеялась она, соблюдая осторожность, чтобы скрыть в своем голосе оттенок горечи. — Ты просто не предназначен для отцовства, Рамон. Но не стоить корить себя. В сущности, я должна поблагодарить тебя. Ты освободил нас из ямы, в которой мы прозябали в Чили. А здесь мы нашли свое счастье, — сообщила она, внимательно наблюдая за ним.

Мимо его внимания не ускользнуло, что она не курит и руки у нее не дрожат. Ее слова вызвали у него дискомфорт.

— Я оказался плохим отцом, — согласился он. — Но я люблю их.

— Уверена, что это так, хотя и странной любовью. Они тоже тебя любят, точнее, любят память о тебе. Но они сумели выжить и без тебя.

— Понимаю, — произнес он голосом, прозвучавшим скорее как глубокий стон. Он наклонился и положил руки на колени. — Феде не хочет, чтобы ты выходила замуж за Артура.

— Знаю, — ответила она. — Она не желает, чтобы кто бы то ни было заменил тебя.

— Она написала мне и просила, чтобы я этому помешал.

— И как ты намерен это сделать? — спросила она, и на ее губах заиграла уверенная улыбка, будто она принимала его миротворческую миссию как нечто забавное.

— Не знаю. Я приехал поговорить с тобой, и это все, — сказал он, снова откидываясь назад и пристально глядя на нее. Его стакан уже был пуст.

— Послушай. Я очень ценю Артура. Он очень добр ко мне. И он всегда со мной, Рамон, в отличие от тебя. Но я тебя не виню. Я выбрала тебя, а потом сама выбрала уход от тебя. Все очень просто. Сейчас я хочу выйти за Артура, и Феде придется с этим смириться.

— Она не хочет покидать Польперро, — сказал он.

— Знаю, но мы не можем всегда иметь то, что хотим.

— Но разве это не значит вырвать ее с корнем?

— Заметь, ты сейчас сам это сказал, — резко возразила она, сдерживая нараставший гнев. — Если бы не ты, нас не надо было бы вырывать с корнем в первый раз.

— Насколько мне помнится, я не хотел, чтобы ты уезжала.

— Но ты отказался изменить своим привычкам. — Щеки Элен стали пунцовыми, на мгновение выдав бушевавшую внутри нее злость. Она отвернулась и налила еще сока, понимая, что если проявит хоть малейший намек на слабость, то он бросится в атаку, и тогда ей конец.