Соблазнительница - Стефани Лоуренс Страница 75

Люк кивнул на жену:

— Я отдал его Амелии.

— Ах! — Улыбка Порции была воистину восхитительна. Она радостно посмотрела на Амелию: — Как вы его назвали?

Люк едва не застонал и на мгновение закрыл глаза.

— Он показался мне большим любителем приключений. — Амелия улыбнулась в ответ. — Его зовут Галахад из Калвертон-Чейза.

— Галахад! — Порция схватилась за спинку стула, лицо у нее засияло. — И Люк согласился?

Амелия пожала плечами:

— Это имя его собакам еще не давали.

Порция посмотрела на брата; судя по ее лицу, она быстро поняла причину. Он бы предпочел, чтобы она ошиблась. Глаза ее сузились, сверкнули догадкой, но она сказала только:

— Замечательно! Пойду посмотрю на это чудо.

И она направилась к дверям.

Пенелопа поставила свою чашку, схватила два бисквита.

— Пока, дорогой братец! Подожди меня, Порция, я тоже должна на это посмотреть.

Кивнув матери и Амелии, Пенелопа побежала за сестрой.

Напряжение в комнате понизилось до нормы. Все заулыбались и слегка расслабились. Люк надеялся, что Амелия отнесет замечание Порции к имени щенка — он-то был уверен, что его несносная сестренка имела в виду нечто более личное.

Минерва поставила чашку.

— Конечно, кроме посещения Астли и музея, за неделю произошли и другие интересные события. — И вместе с Эмили и Энн она посвятила Люка и Амелию в подробности, передав им добрые пожелания своих приятельниц. — Когда вы вернетесь в Лондон осенью, вместе с Декстером и Амандой, можете быть уверены, что вам не дадут проходу.

— К счастью, все скандальные слухи к тому времени затихнут, ведь интересы в обществе переменчивы. — Люк небрежно поправил манжеты.

Минерва с ухмылкой взглянула на него:

— На это не надейся. Учитывая, что Мартин с Амандой нашли убежище на севере, а вы венчались в Сомерсхэме и сразу уехали сюда, хозяйки салонов будут ждать своего часа.

Люк скривился, Амелия улыбнулась.

Мисс Пинк, оправившись от дороги, встала и, извинив шись, вышла. Эмили и Энн, допив чай, тоже решили уйти к себе.

— Я велела подать обед в шесть часов, — проговорила Амелия, когда они присели перед ней в реверансе.

— О Боже! — воскликнула Эмили. — Мы к тому времени умрем от голода.

Амелия мягко улыбнулась:

— Как приятно вернуться домой.

Девочки вышли из комнаты, и Минерва повернулась к Люку:

— Можно ожидать письма от Киркпатрика — по моим предположениям, через неделю.

— Неужели он настроен так серьезно? — удивился Люк.

Минерва хмыкнула:

— Нетерпеливо, друг мой. Думаю, тебе это знакомо.

Эту реплику он оставил без ответа.

Затем Минерва добавила уже серьезнее:

— Хорошо было бы пригласить его сюда, но я не хотела ничего предпринимать, не посоветовавшись с тобой.

Он перевел взгляд на Амелию — та внезапно поняла подтекст их разговора.

— Разумеется, — улыбнулась она. — В конце июля или лучше в начале августа?

— Как вы решите. Мы пробудем здесь до конца сентября.

Амелия посмотрела на свекровь, которая спокойно восседала в своем кресле.

— Мы решим это, как только получим от него письмо. А мы непременно его получим, — заверила она. — Это значит, что Эмили пристроена. — Она посмотрела на сына, затем на невестку. — Не спрашиваю, как вы поживаете, — уверена, что вы освоились здесь без особых трудностей. Здесь было очень жарко?

Проклиная свою память, которая мгновенно вернулась к тому долгому дню, половину которого они с Люком провели в постели, Амелия надеялась, что ей удалось не покраснеть.

— Да, здесь была пара дней, когда погода стояла очень жаркая. — Она старалась не смотреть на Люка.

Минерва встала.

— Наверное, неразбериха кончилась. Мне пора пойти к себе и отдохнуть часок. В шесть, вы сказали?

Амелия кивнула.

— Увидимся в гостиной. — И, кивнув обоим, леди Калвертон направилась к двери. На пороге она остановилась и обернулась, лицо у нее было озабоченным. — Пока мы одни… — Она бросила взгляд на дверь. — Собираясь, я обнаружила, что у меня исчезли две вещицы. Табакерка, расписанная глазурью, — ты ее знаешь, Люк, — и флакон для духов с золотой пробкой. Эти вещицы маленькие, но старинные и очень ценные. Они были в моей гостиной, и обе именно исчезли, а не затерялись. Что ты об этом думаешь?

Люк нахмурился:

— Мы не нанимали новую прислугу.

— Да, сначала я тоже подумала об этом, но все они рабо тают у нас много лет.

Вряд ли это мог сделать кто-то из домашних.

Люк кивнул:

— Я узнаю у Коттслоу и Хиггс — может быть, кто-то заходил к нам по поводу каминов или чего-то такого.

Лицо Минервы прояснилось.

— Конечно, ты совершенно прав. Наверняка это именно так. И как же это грустно — присматривать за подобными безделушками всякий раз, когда в доме появляется посторонний.

С этими словами она вышла.

Амелия поставила пустую чашку и встала. Они с Люком стояли и смотрели на дверь, за которой исчезла его мать.

Они переглянулись. Ошибиться было невозможно — в его темных глазах бродило желание. Но он сдержал себя.

— Пожалуй, я пойду взгляну, как дела на псарне. Порция и Пенелопа имеют собственные представления обо всем на свете, и обе очень своенравны. А потом мне придется заняться делами в конторе.

Она отнеслась к его словам с легкой улыбкой, взяла его под руку и повернулась к высокому окну.

— Я тоже пойду на псарню — присмотрю за твоими сестрицами, как бы они не испортили Галахада.

Когда они вышли на террасу, она шепнула:

— Давай пройдем через живые изгороди.

Этот путь к псарне был длиннее. Люк подумал и согласился.

Он привел ее во двор, окруженный высокими живыми изгородями. Провел мимо фонтана на другой двор, где пруд с прозрачной водой блестел под лучами заходящего солнца, а в пруду, сверкая серебром, играла рыба.

Она убедила его, что объятия и поцелуи — недолгие — без особого риска могут быть вставлены в график его дел, несмотря на нашествие его сестер.

В тот вечер стало совершенно ясно, с какими проблемами Люку приходится сталкиваться в своем семействе.

Сидя в торце длинного стола, за которым наконец-то собрались все, Амелия изучающе поглядывала на мужа и, несмотря на старания не показывать этого, очень ему сочувствовала.