Скрытые таланты - Джейн Энн Кренц Страница 74

— Нет. — Он поставил шкатулку обратно на стол. Фигурки задергались под звуки вальса. — В последнее время я очень остро ощущаю себя живым. — Он слабо улыбнулся. — Я ощущаю себя так впервые за много лет. И все благодаря тебе.

Он потянулся к Сиренити и привлек ее к себе. Она сразу же почувствовала в нем бурный прилив страсти. Ее подхватил мощный поток мужской энергии и силы. И понес вдаль на крутой волне растущего возбуждения.

— Калеб.

— Ты даже не можешь себе представить, какое это потрясающее ощущение. Как славно звучит мое имя, когда ты вот так его произносишь. — Калеб повалился назад на подушки дивана, не отпуская Сиренити. — Как это здорово хотеть женщину так сильно, как я хочу тебя.

— Я рада, что ты хочешь меня. — Сиренити приникла к его обнаженной груди и запустила пальцы ему в волосы. Вспышка его желания вызвала у нее глубоко внутри ответный всплеск. Ее обдало жаром, дыхание стало неровным.

Калеб жадно впился ей в губы. Поцелуй становился все глубже, пока она не задрожала в ответ. Тогда его губы стали ласкать ее шею. Он потянул за пояс ее халата. Когда халат распахнулся, он сунул под него руки, сдвинул подол ее ночной рубашки до самой талии и накрыл ладонями ее ягодицы. Его пальцы жадно и нежно стали мять податливую плоть.

Сиренити резко втянула в себя воздух. Она почувствовала, как под ней шевельнулась его нога. Он поднял колено. Грубая ткань его джинсов шершаво прошлась по внутренней стороне ее бедер, обжигая кожу, открывая путь его прикосновениям. Животом она ощутила пульсацию его рвущейся на волю эрекции.

— Ты такая мокрая, что я чувствую это даже сквозь джинсы, — пробормотал Калеб. — Я хочу тебя сейчас. Пока не сошел с ума.

Она улыбнулась, глядя на него сверху вниз.

Он порывисто сел, подхватил ее на руки и встал с дивана. Сиренити поцеловала его в плечо и прочесала пальцами волосы у него на груди.

Калеб обогнул подлокотник дивана и сделал два шага в направлении коридора. Тут он остановился и застонал.

— Проклятие, я не успею добраться до спальни.

Он опустил Сиренити на пол. Она еле держалась на ногах и в поисках опоры прислонилась к спинке дивана, облокотившись на нее обеими руками. Послышался звук расстегиваемой «молнии».

Она отвела в сторону свесившиеся ей на глаза волосы, и ее взору предстало тело Калеба во всей красе наивысшего возбуждения. Пакетик из фольги был уже вскрыт, и в считанные секунды он был готов.

— Я хочу быть в тебе. — Его голос превратился в хриплый шепот. Глаза горели огнем чувственного голода.

Он придвинулся вплотную, встал между ее ногами. Обхватил ее за талию и приподнял. Сиренити задохнулась и еще крепче вцепилась в спинку дивана. Неотрывно глядя ей в глаза, он мощным толчком вошел в нее.

Сиренити выгнулась и негромко вскрикнула, когда он стал частью ее. Голова ее запрокинулась. Он поцеловал ее шею, крепче сжал ей бедра и начал двигаться в ней. Его неистовое желание распалило в ней ответную страсть. Она почувствовала, как нижнюю часть ее тела охватывает это фантастическое ощущение стягивания, сжатия. Инстинктивно она подалась ему навстречу. Ее ногти впились в обивку дивана.

— Обхвати меня ногами, — пробормотал Калеб ей в шею. — Прижмись крепче. Да. Вот так. И еще. Да. Да. — Одной рукой он нащупал маленький, упругий бутон у нее между ног.

Она тихо вскрикнула, когда начались нежные судороги.

В следующее мгновение Калеб остановился и замер, достигнув своей вершины. Сиренити ощутила, как раз за разом содрогается его тело.

Откуда-то до нее опять донеслись звуки вальса.

Теперь ближе. Совсем близко.

Много позже Калеб пошевелился на диване. Он нахмурился, ощутив, что в комнате стало холоднее. Надо бы встать и расшуровать печку, подумал он. А еще лучше, наверно, будет забраться в постель вместе с Сиренити под груду одеял. Они оба замерзнут, если останутся здесь на диване надолго.

Он почувствовал, как она шевельнулась на нем. Одна гладкая нога проскользнула у него между бедрами. Небольшой пухлый сосок переместился по его груди. Калеб улыбнулся. Подумав, он решил, что у них вряд ли есть шанс замерзнуть. Тепла, которое они совместно генерировали, хватило бы, чтобы снабдить энергией большой кусок северо-западного побережья в середине зимы.

Черт возьми, я просто здорово себя чувствую после часа любви с Сиренити. В мире нет ничего лучше этого ощущения.

— Калеб?

— Да? — Он запустил руку в ее потрясающие волосы.

Она подняла голову и заглянула ему в лицо своими таинственными, как у феи, глазами.

— Ты так и не рассказал мне, о чем тогда думал. Что-то связанное с Франклином. И вообще, что тебя заставило выскочить из постели?

Калеб вспомнил о шкатулке, оставшейся на кофейном столике. Он повернул голову на подушке и долго смотрел на нее. Музыка умолкла несколько минут назад. Танцоры неподвижно застыли над старыми газетными вырезками, в которых прятались тени его прошлого.

В голове его снова заворочались беспокойные мысли, вытесняя до того владевшее им ощущение тепла и довольства.

— Я не мог уснуть, потому что меня преследовали мысли о том, что сказал Франклин. О двух сделках, которые, по его словам, были у него с Эстерли.

— А что с этими сделками?

— Он утверждал, что в обоих случаях в точности следовал инструкциям. — Калеб неохотно выбрался из-под теплой, уютной тяжести Сиренити, плотно укутал ее в халат и сел рядом с ней. — Он припарковывал машину, уходил в аллею.

— И оставлял деньги в бардачке. — Сиренити потуже затянула пояс. — Наверно, Эмброуз мог два раза съездить в Вентресс-Вэлли и подобрать деньги, которые вымогал, но я все равно никак не могу заставить себя поверить, что он это сделал.

Некоторое время Калеб молчал. Потом встал и подошел к печке. Открыл дверцу и сунул в топку полено. Вернулся к дивану, сел и снова стал задумчиво рассматривать шкатулку.

— Я могу поверить, что он сделал это один раз, — сказал наконец Калеб тихим голосом. — Но не дважды.

— Не понимаю.

Калеб взял шкатулку и посмотрел в зеркальце, которое было приклеено к внутренней стороне крышки, обтянутой голубым атласом.

— Если верить дяде Франклину, а это, в лучшем случае, рискованно, учитывая его последние «достижения», то он имел с Эстерли дело в двух случаях.

— И что?

— А то, что если он сказал правду, когда в тот день утром звонил мне сюда, то получается, что второе требование шантажиста поступило уже после смерти Эстерли.

— Вот это да! А ведь ты прав.

— По словам Франклина получается, что кто-то забрал деньги из его машины значительно позже, чем Эстерли упал с этой лестницы.

Сиренити сидела совершенно неподвижно, зажав в кулаки концы пояса.