Свет во тьме - Аманда Эшли Страница 71

Он подогнал жеребца к привязи у загона и остался сидеть верхом, уставившись на Сару и гадая, зачем она здесь.

Он смотрел на нее довольно долго, прежде чем она оторвала руки от перил и сошла вниз по ступенькам.

Сердце Габриеля отчаянно забилось, окрыляясь надеждой, когда она приблизилась к нему.

— Неплохая лошадка, — заметила Сара. — Останавливаясь так, чтобы жеребец не мог достать ее, Габриель кивнул. — Я еще никого не видела верхом без седла и уздечки.

— Он хорошо натаскан.

— Это заметно. Как его зовут?

— Некромант. — Это было имя всех его лошадей.

— Некромант? — Она удивленно изогнула бровь. — Занятное имя для лошади. Кажется, так называют того, кто способен общаться с душами умерших?

Габриель прикрыл глаза. На миг он вернулся в прошлое и как бы вновь услышал голос другой Сары, спросившей об имени его лошади и отметившей, что оно очень странное. Он вспомнил и собственный ответ: «Возможно, и странное, но очень подходящее».

Он проигнорировал ее вопрос и задал свой.

— Зачем ты здесь?

— Я привела назад вашу машину.

Он скептически хмыкнул. Сара занервничала под его пристальным взглядом. «Возможно, он и в самом деле читает мои мысли», — подумала она. И если это правда, то он догадается, что она лжет. С прошлой ночи Габриель постоянно присутствовал в ее мыслях, а если уж быть совсем честной, то он не выходил у нее из головы с самой первой их встречи в парке.

Габриель ловко соскользнул с коня на землю и хлопнул его по спине, после чего животное потрусило в загон.

Не отрывая глаз от лица Сары, Габриель закрыл ворота и установил на место щеколду.

Сара стиснула руки. Близость Габриеля и жар его проникающего взгляда беспокоили ее. В самом деле, зачем она явилась сюда? Если из-за машины, то можно было пригнать ее утром и оставить на въезде.

Руки ее стали влажными от пота, во рту пересохло. Сара чувствовала, как дико скачет сердце в груди, слышала шум крови в ушах. Она уставилась в его глаза, серые, как зимний день, горячие, как полуденное солнце. Взгляд его не отрывался от ее глаз, а затем скользнул ниже к губам, к пульсу, бьющемуся на горле.

— Зачем ты здесь? — Голос его был сумрачным, обволакивающим, как дым, и нежным, как шелк.

— Я хотела также вернуть одежду, в которой ушла, — отозвалась Сара, страдая оттого, что не может увернуться от его внимательных глаз.

— Оставь ее себе.

— Я не могу. Это очень дорогая вещь.

— Она твоя, — ответил он, голос его теперь звучал сердито. — Я купил ее для тебя.

— Так же, как и отделал ту комнату?

— Да.

«В черном, — подумала она, — снова весь в черном». На этот раз вместо джинсов и майки на нем были черный облегающий свитер, подчеркивающий ширину плеч, и черные лосины, обрисовывавшие длинные мускулистые ноги. У нее возникло странное чувство, будто черное — это не просто стиль в одежде, но и отражение его души.

Он скрестил руки на груди:

— Ты не ответила на мой вопрос.

Но как сказать ему, зачем она здесь? Как признаться, что, придя в парк и не найдя его там, она бросилась сюда? Ей необходимо было видеть его, потому что только он знал, зачем она бродит в потемках, только он мог понять ее печаль. Она нуждалась в нем, потому что руки его были такими сильными и надежными, а голос — таким проникновенным и нежным. Сара нервно облизнула губы:

— Почему бы тебе не прочитать мои мысли?

— Я предпочел бы услышать это из твоих уст.

— Я уже сказала — хотела вернуть машину. Спасибо, что позволил мне воспользоваться ею.

— Лгунья. — Его спокойный тон смягчил значение этого слова.

Она уставилась на него негодующим взглядом. Зачем он спрашивает, раз знает правду? Знает, что заставил ее вновь чувствовать вкус к жизни.

— Зачем, Сара?

— Хорошо! Я искала тебя и, не найдя в парке, пришла сюда! — выкрикнула она ему в лицо. — Я одинока, и мне нужен ты — это ты хотел услышать? Достаточно этого, чтобы удовлетворить твое тщеславие?

Пробормотав проклятие, он шагнул к ней, но она поспешно отступила.

— Спасибо, что позволил мне прокатиться на «ягуаре», — сказала она и кинула ему ключи, а затем, развернувшись, помчалась к тяжелым стальным воротам.

— Сара.

Его голос. Всего лишь звук его голоса, произнесшего ее имя, но он заставил Сару остановиться. Она не обернулась, ничем не давая понять, что услышала его, просто стояла, ожидая. Сердце ее билось, как первобытный барабан.

Он ничего не говорил, но она знала, что он стоит за ней, а затем ощутила его руки, длинные пальцы, пробежавшие по ее плечам и скользнувшие вниз к локтям. Мурашки пробежали по спине, когда он еще раз произнес ее имя.

— Нет. — Сара тряхнула головой. — Я не могу. Я ведь совсем не знаю тебя… — Она чуть не задохнулась, когда руки его перешли на талию и притянули ее ближе к себе. Спиной она прижалась к его груди. — Все слишком быстро.

Габриель глубоко вздохнул, касаясь подбородком ее волос. Тело словно пробудилось от ее близости, ноздри втягивали аромат ее кожи с примесью мыла и шампуня. Он слышал сумасшедшие толчки ее сердца, как кровь взволнованно пульсирует в ее венах. Он осязал тепло ее тела, полного жизни, предвкушая ее сладость и сладость ее… крови. Это было потрясением для него. Он чувствовал, как чудовище восстает в нем, изгоняя человека. Он желал ее крови сильней, чем женской плоти.

— Пожалуйста, — прошептала она, — прошу вас, отпустите меня, я даже не знаю вашего полного имени.

— Онибене. — Горячее дыхание обжигало ее шею.

— Это… — Она жадно сглотнула пересохшим горлом. Руки его чересчур уверенно лежали на ее талии, слишком близко прижимали ее к себе. — Это итальянское имя?

— Да.

— Так ты из Италии? — еле пролепетала она, чувствуя, что теряет способность ясно мыслить. Он пах одеколоном, мускусным запахом мужского пота и еще… самой ночью.

— Из окрестностей Валь-Лунги.

— Никогда не слышала о таком месте.

Она шевельнулась в его объятиях, словно для того, чтобы проверить их силу, и он покорно отпустил руки, бессильно упавшие вдоль тела, все еще слишком интимно прижатого к ней.

Габриель задержал дыхание, ожидая, как она поступает дальше. Он чувствовал ее нерешительность и знал, что она возбуждена не меньше его. Она хотела его, и он хотел ее каждой частичкой своего существа.

Сара обеспокоенио прикусила нижнюю губу, всем сердцем желая, чтобы его руки вновь оказались на ее талии, потому что иначе ей придется выбирать — поддерживать их близость или отстраниться.

Умом она понимала, что должна порвать всякую связь с этим странным человеком и бежать, не оглядываясь, но женский инстинкт приказывал ей остаться, откинуть голову к его плечу и позволить его рукам вернуться на прежнее место.