Буду твоим единственным - Джо Гудмэн Страница 71

Норт улыбнулся.

– Хорошо.

Поставив свой бокал на каминную полку, он взял кочергу и разворошил угли. Элизабет медленно обходила кабинет по периметру, рассматривая корешки книг на полках, а Норт стоял у камина, наблюдая за ней.

– Мне понадобится один день, чтобы завершить свои дела, – вдруг тихо сказала она, остановившись около книжного шкафа. – Я не успела предупредить Луизу, что уезжаю из Лондона.

– Это можно сделать и по почте, – пожал плечами Норт.

Элизабет кивнула, не желая спорить. Если погода не улучшится, у нее будет достаточно времени.

– А как быть с твоей матерью? Я ничего не говорила ей, когда мы были у Уэста. А ты?

– Нет. Это было бы неуместно.

– Элизабет глотнула вина.

– Полагаю, ты поговоришь с ней сам?

– Да.

Она кивнула.

– И что ты скажешь?

– Ну, что Изабел попросила тебя приехать. Я пока еще не думал об этом.

– Естественно, – буркнула Элизабет. – Сойдет любая причина. Лишь бы я поскорее уехала. – Увидев, что лицо Норта приняло замкнутое выражение, она вызывающе продолжила: – Не беспокойся, я больше не буду просить тебя передумать К тому же у меня нет ни малейшего желания портить этот вечер А что касается твоей матери, то не мог бы ты сообщить ей, что меня внезапно вызвали домой? Я привязалась к ней и не хочу, чтобы она думала, будто я так мало ее ценю, что даже не попрощалась.

– Конечно.

– Надеюсь, что со временем ты придумаешь вполне разумное объяснение для развода.

Норт нахмурился.

– Для развода? С чего ты взяла, что будет развод?

Элизабет удивленно моргнула.

– Не могу же я вечно оставаться в Роузмонте, милорд! Как, впрочем, и жить в Лондоне отдельно от тебя, хотя Луиза наверняка позволила бы мне остановиться у нее, несмотря на неудобства и скандал в свете.

Норт не верил своим ушам.

– Ты согласилась бы жить у Баттенбернов?

– Я ведь это только предположила! Скорее всего мне придется купить себе небольшой домик.

Это заявление повергло Норта в шок.

– Что за чушь! Ты будешь жить здесь, когда вернешься в Лондон.

– Нет – если мы разведемся.

Норт шумно втянул в себя воздух.

– Никакого развода не будет, Элизабет! Заруби это себе на носу.

Она вскинула подбородок, задетая его высокомерным тоном.

– В таком случае я хотела бы знать, какое будущее меня ожидает. Я считала, что меня отправляют в ссылку. Но я не могу жить там вечно, милорд. И не желаю.

– Ты будешь оставаться там, пока я не пришлю за тобой.

– И когда это произойдет? Через две недели? Через месяц? А может, через год?

Норт неохотно признал:

– Я не знаю.

– Тогда не удивляйся, если меня там не окажется, когда придет твой вызов.

– Ты угрожаешь мне?

Элизабет обиженно взглянула на него. Ее неприятно поразило, что он мог так подумать.

– Нет, милорд. – Она со стуком поставила бокал на поднос. – Это была плохая идея – обедать вместе с тобой. Прошу меня извинить. – Она направилась к двери, но остановилась на полпути, услышав голос Норта.

– Мне нужно время, – произнес он с мольбой в голосе. – Неужели ты не понимаешь?

Элизабет, не оборачиваясь, ждала, что за этим последует. Когда больше он ничего не сказал, она, вздохнув, вышла из комнаты.

Она не стала отворачиваться, когда он потянулся к ней. Лежа в ожидании мужа, Элизабет решила, что не станет отказывать ему в последней близости, если у него возникнет желание.

Его большие ладони гладили ее грудь, спину и бедра. Он прижимал ее к себе и терзал ее губы. Зарывался лицом в ее шею, покусывая нежную плоть и оставляя на ней следы, которые она будет видеть в зеркале еще много дней. Шептал ей на ухо нежные слова, щекоча дыханием кожу.

Элизабет беспокойно двигалась под ним. Ничто из того, что он делал, не могло удовлетворить ее, но все вместе вело к завершению. Впервые она занималась с ним любовью, признавшись себе наконец, что любит его. И гадала, чувствует ли Норт разницу, которую любовь привнесла в ее прикосновения.

Любовь придавала ее ощущениям небывалую остроту. Она чувствовала полноту своей груди, когда он обхватывал ее ладонями, и мягкий изгиб своего бедра, прижимавшегося к его твердым мускулам. Но больше всего – пульсацию их сердец, бившихся в едином ритме.

Освобождение было таким мощным, что Элизабет едва сдержала крик. Спустя мгновение она разлетелась на кусочки, содрогаясь каждой клеточкой своего стройного тела. Как всегда в такие минуты, она крепко прижала его к себе, не желая разрывать объятия. Она надеялась, что он не догадывается, как глубоко ее отчаяние.

Прошла целая минута, прежде чем она смогла разжать руки. И как только это случилось, Норт молча выскользнул из постели и, голый, прошлепал в гардеробную. Было слышно, как он мылся, а чуть позже вернулся в спальню, неся в руке фарфоровую чашу с водой. Элизабет прикусила губу, стараясь казаться равнодушной, когда он поставил чашу на пол, собираясь смыть с ее тела всякое напоминание о нем.

В пламени свечи ее кожа, покрытая тончайшей пленкой пота, влажно сияла. Взгляд Норта задержался на отметинах, видневшихся на ее шее и нежной груди. Она все еще была слегка припухшей, как и ее губы. Когда он поднес влажную салфетку к плоскому животу, ее мышцы напряглись, и она, вздрогнув, резко втянула воздух.

Норт посмотрел на свою ладонь. Чуть приподнятая салфеткой, она образовала выпуклость, словно живот Элизабет округлился в ожидании ребенка. Норт быстро убрал руку и бросил салфетку в чашу, обрызгав Элизабет водой. Она поежилась и слегка повернулась, чтобы стряхнуть капли со своего тела.

Пламя свечи, капли воды, ее движение – эта причудливая смесь приковала его взор к паутинке серебристых прожилок, покрывавших упругую плоть в нижней части ее живота. Норт, замерев, медленно поднял взгляд на ее испуганное лицо. В этот момент он ясно понял то, что никогда раньше не приходило ему в голову: его жена не хочет иметь детей, потому что она уже рожала.

– Где твой ребенок, Элизабет?