Столичная красота против сибирского Валенка - Аселина Арсеньева Страница 70

Вчера стоило мне прийти в сознание, я упросил медбрата дать мне мобильник, чтобы позвонить на работу. Прежде всего требовалось подобрать слова, чтобы оповестить генерального о том, что я не вышел на работу по уважительной причине, но самым страшным было как-то объяснить, что я какое-то время буду недееспособным. Навряд ли он пойдет на какие-то уступки типа работы из палаты.

Слова генерального о том, что мне уже нашли замену чуть не добили меня прямо в реанимации. Если бы женский голос с именем Валя не пояснил, что меня там все- таки ждут, то я точно бы кончился на месте. Мои жалкие пятьдесят тысяч оклада полагающиеся на больничном мою ситуацию не спасают, а ведь еще придется оплачивать расходы за лечение. Самое страшное для меня сейчас так не вовремя лишится работы. Хотя, кого я обманываю? Этой работы я не хочу лишаться ни сейчас, ни потом и это не только из-за денег.

Страшно подумать, но, кроме как с Максимом Юрьевичем, я ни с кем особо не общался. Для остальных коллег я был тем, при ком лишнего не скажут. Те немногочисленные вопросы, которые мне задавали, касались работы, генерального и периодически гуляющих различных слухов о нем. На последние две темы я старательно отмалчивался, даже когда сам увидел подтверждение одному из них.

14.8 Потолок

Никогда не забуду тот день, когда генеральный приказал мне зайти за бумагами к нему домой и привезти их в назначенное место.

Добравшись до его квартиры, я нажал на звонок. Двери распахнул парень с короткими влажными волосами, и идеально прокаченным телом прикрытом лишь одним полотенцем на бедрах. В этой квартире он находился явно не для занятий уборкой. Он по-хозяйски пригласил меня внутрь. Даже у меня, как у стопроцентного мужика, его совершенное тело вызывало желание рассмотреть его с чисто эстетической точки зрения. Ни телом, ни лицом этого парня природа не обделила, при этом идеальная белоснежная и в то же время добродушная улыбка мгновенно располагала к себе и слишком контрастировала с характером его бойфренда, простите, нашего генерального. Уверен, что он какая-то известная модель, — я просто не слежу, не до этого. А было бы до этого — все равно меня, как нормального мужика интересуют совсем другие вещи, например, хоккей, — здесь я знаю всех поименно! На этом же парне даже полотенце вокруг бедер смотрелось эротично. Моя младшая сеструха точно бы в три ручья слезы лила, вопя о том, какой генофонд пропадает. У нее весь жесткий диск фотками таких идеальных качков забит и вот совершенно даже меня не стесняется, развешивая фотографии этих мужиков у себя в комнате, мотивируя тем, что формирует правильный вкус на мужчин. Этой мелкой, вообще, палец в рот не клади — та еще оторва зреет.

Помню, после того визита я долго пребывал в шоке. Одно дело слухи, а другое убедиться в их правдивости воочию. Тогда я и понял, что, по сути, хоть и нахожусь рядом с генеральным, знаю о нем не больше, чем все остальные. Казалось бы, проработанные с ним пять лет должны были нас чисто по-человечески сблизить — нифига! Все что я о нем знаю, это то, что он лучший в своем деле. В своей среде у него даже фанаты есть, о которых я полагаю, он даже не подозревает. Он никогда не повышает голос и не допускает никаких эмоций. От этого, особенно первое время, чувствуешь себя как на сквозняке. Причем неважно насколько ты сам крут, — рядом с ним ты превращаешься в невзрачный ноль. Он даже поручения предпочитает высылать скупыми сообщениями на мой комп. Если я что-нибудь уточняю, ограничивается короткими сухими фразами. Я понимаю, что он работает больше, чем кто-либо в нашей компании, но за пять лет мы ни разу с ним не разговаривали, в привычном понимании этого слова. Поэтому слова этого Валентина, о том, что генеральный приезжал ко мне в больницу, вызвали у меня удивление.

Однако отдельная палата и всестороннее, слишком доброжелательное отношение может означать одно из двух: или сервис в наших больницах неожиданно подскочил до уровня частных клиник, или кто-то вмешался. А так как вмешаться из всех моих знакомых мог только он, то мучиться в догадках не пришлось.

Декорации перед глазами разнообразием не блещут и, вообще, приятнее лежать с полузакрытыми веками. Даже дневной свет причиняет дискомфорт. Я долго сверлил глазами потолок сквозь ресницы и думал кто этот или эта Валя? Теоретически, это может быть и парень с мягким голосом по имени Валентин или, если допустить уж совсем бредовую мысль, — то женщина, внешне напоминающая мужчину. Я помню, как генеральный жестко отчитал Стаса, который допустил присутствие женщины на их встрече. Поэтому вариант, что Валя — это настоящая стопроцентная женщина, отметаю сразу. Даже этот приятный голос меня не проведет.

Голова трещит нещадно, даже несмотря на обезболивающие, которое шов в боку, кстати, обезболивает на ура. Врач сказал, что это даже не из-за сотрясения, а из-за травмы шеи и эта дурацкая тошнота тоже так быстро никуда не денется, но несмотря на это спать второй день подряд уже не хочется, а в мою потрясенную голову лезут всякие нездоровые мысли и все они по какой-то причине вокруг генерального и этого Вали.

14.9 Он с ней еще и разговаривает

Просыпаюсь под чьи-то разговоры. Все-таки уснул… Нехотя разлепляю тяжелые веки. Обход. Послушав о том, что я родился в рубашке и внутренние органы несмотря на трехсантиметровую дырку в боку и одно поломанное ребро — оказались не задеты, я попрощался с врачом и вытерпел необходимые лечебные процедуры. Как только все оказалось позади я почувствовал, что жизнь налаживается. Снова взял лежащий на одеяле рядом с кнопкой, сотовый и снова поник. Звонить мне некому, но оставшиеся два процента нервируют еще больше.

Открывается дверь. Я напрягаюсь, в надеже, что это не новые назначения от врачей. Но нет! На пороге с накинутым поверх явно брендовой одежды медицинским халатом стоит обворожительная красотка с пьянящим насыщенно¬зеленым взглядом. Я даже успеваю расстроиться, что она ошиблась палатой, но тут замечаю за ее спиной Максима Юрьевича с огромными пакетами в руках.

— Игорек! Бог ты мой! — Подбегает эта красотка и садится рядом со мной на кровать, чуть приближает свой невероятный колдовской взгляд и кладет руку мне на лоб. — Как ты? Говорят, у тебя сотрясение и даже живот зашивали… — Ее слова звучат так искренне, что я даже не задаю себе вопросов о ее мотивах.

— Спасибо. Я в порядке.

— В порядке он. — Неожиданно ворчит она. — И ты вчера в таком состоянии еще и о работе думать удумал? Посмотри на себя одна рука целая и та в бинтах.

— Игорь ответственный человек. — Неожиданно говорит Максим Юрьевич.

У меня шок уже не оттого, что он пришел с женщиной, а оттого, что он с ней еще и разговаривает!!!

Я перевожу ошарашенный взгляд с Валентины на Максима Юрьевича и обратно. Это Валентина? Стопроцентная, такая, Валентина! Зачетная, я бы сказал! Жаль, что шея в воротнике Шанса и боковой обзор страдает, а там как раз стоит генеральный. Хотя зачем я пытаюсь его рассмотреть? За пять лет совместной работы уже с закрытыми глазами вспомню его эмоционально неменяющееся, строгое лицо.

— Максим Юрьевич ставьте уже пакеты на ту тумбочку, а тот который с едой распаковывайте, а я пока Игорю бульончика налью. — Распоряжается это бесстрашное чудо, и я напрягаюсь.