Медиум для банкира - Дэлия Мор Страница 7

«А я предлагал сбежать».

«Поздно уже», – ответила я Индису, когда дверь распахнулась, чуть не ударив по носу. Мужчина в кремовом свитере и черных брюках улыбнулся, растянув пышные усы.

– Наталья Игоревна? Проходите.

Голос у безопасника звучал тихо и очень мягко. Будто урчал сытый кот, свернувшись калачиком на подушке. Немолодой дядечка. Полноватый, но подтянутый и весь такой домашний. Даже уютный. А я представляла себе кого-то вроде Мюллера из «Семнадцати мгновений весны». Или доктора лектора из «Молчания ягнят». В общем, человека, с которым крайне боязно разговаривать.

И кабинет оказался самым обычным. Без дыбы, скамеек с гвоздями и других орудий пыток. Хотя нет. Одно живое орудие присутствовало. Конт Сергей Геннадьевич собственной персоной.

Я вздрогнула и попятилась, стараясь не смотреть на патриция, развалившегося в кресле. Но сбежать мне не позволил добродушный безопасник, загородив телом дверной проем.

– Что же вы так быстро уходите? Даже чаю не попьете?

Шутник. Да я под взглядом Конта сейчас любым напитком подавлюсь до вызова скорой. Вон уже ладони вспотели и зубы застучали. Но мысль: «какого черта я полезла защищать Марину?» мелькнула и пропала. Не дождется патриций истерики. Что изменилось в моем отношении к нему за полчаса? Ничего. Ни одна банковская шишка не имеет права третировать бесправных стажерок! И плевала я, сколько у него денег и власти.

– А у вас есть чай? – дерзко спросила я безопасника, но от нервного напряжения голос прозвучал пискляво.

– Разумеется, – ответил Рогожкин, деликатно подталкивая меня под локоть к журнальному столику между Контом и кулером. В хрустальной вазочке на белой салфетке лежали шоколадные конфеты «Буревестник», а из одноразового стаканчика рядом торчали пакетики чая в золотистой фольге.

– Черный, зеленый, белый, красный – какой желаете?

«Синий», – чуть не ляпнула я, самозабвенно отдавшись протесту ради протеста. Ненависть к банковским работникам накручивалась легко и весело, напрочь отбивая инстинкт самосохранения. Безопасностью банка абы кто не занимается. Осанка у Рогожкина, конечно, не военная, но спина тоже прямая. «Пиджак», как их называл мой отец, или бывший мент. Говорят, они после службы в органах почти все в банках работали. Не пропадать же зря ценным навыкам ведения допросов. Так что язык стоило прикусить и три раза думать прежде, чем отвечать.

– Спасибо, я после обеда чай не пью. Диета.

Безопасник окинул мою тощую фигуру скептическим взглядом и покачал головой, а Конт даже не пошевелился. Так и сидел, читая с телефона что-то чрезвычайно увлекательное.

– Тогда присаживайтесь, – пригласил Рогожкин, отодвигая от журнального столика табурет. – Бумага и ручка справа от вас. Пишите.

Я аккуратно спрятала сумку под табурет и неловко скрючилась на жесткой сидушке. Белый лист офисной бумаги формата А4 наводил на мысли о заявлениях, справках или древних рефератах от руки, которые я писала в школе. Отчаянно не хватало разлинованного картона, чтобы строчки текста не прыгали нервно по листу. Ручку я грызть не стала, но глупый вопрос задала:

– А что писать?

– Все писать, – ласково ответил безопасник, – и желательно с самого начала. Предвосхищая остроту уточню: дата вашего рождения и номер роддома не интересны. Начните с того момента, когда появились в оперзале ТКФБ.

Сочинение по литературе писать легче. На крайний случай записку понравившемуся мальчику. Здесь же я споткнулась на первом предложении. «Утром, придя в банк». Придя или прийдя? Черт, я так и не придумала, как отмазать Индиса! Да и детали уже забыла. Кто из операционисток подрезал у Конта папку, а кто потом спрятал её в стол?

Рассказ вышел корявый. За орфографией и пунктуацией я не следила, зато почерк выглядел аккуратно, но мой труд все равно пошел псу под хвост. Рогожкин задумчиво пожевал нижнюю губу, бегло пробежал взглядом по строчкам и отодвинул от себя объяснительную.

– Все верно, Наталья Игоревна, за исключением одной маленькой детали. По камерам в оперзале четко видно, что в момент пропажи папки вы стояли возле кулера спиной к столам операционисток и могли видеть, как она попала в ящик стола, только имея глаза на затылке. У вас они есть? Признавайтесь. Под волосами прячете?

Добродушная улыбка безопасника вдруг стала ядовито-ехидной, а я вспотела уже всерьез. Твою мать, что теперь рассказывать? Долбаные камеры! Да, у меня есть пара дополнительных призрачных глаз Индиса, но лучше уволиться по статье, чем загреметь в дурку!

– Я оглядывалась, – неуверенно ответила я, – у меня хорошее боковое зрение.

– Чушь, – фыркнул Рогожкин, – вы прищурились, когда зашли в мой кабинет. Так делают близорукие люди, забыв дома линзы или очки. Оперзал у нас большой. Вы бы не увидели мимолетного движения операционистки с вашего места. Тем более, когда она опустила руку, папку от вас банально загородил стол. Ящиков три. Вы безошибочно открыли нужный с первой попытки. Такой везучести просто не бывает. Вы заранее знали, что папку якобы случайно потеряют. Знали, не отрицайте. А теперь главный вопрос: «Для чего вам это нужно?»

Безопасник закончил свою пламенную речь ледяным тоном, а мне еще никогда не было так страшно. Вляпалась, по самые уши. Теперь мне пришьют промышленный шпионаж в пользу банка-конкурента с попыткой втереться в доверие к члену правления. Поэтому Конт сидел здесь? Уж не его ли паранойя сочинила такую дичь? Хотя Рогожкин мог и сам придумать. Подозревать всех и во всем – его прямая обязанность.

– Вы с ума сошли? – промямлила я и вдохнула поглубже, чтобы голос окреп. – Я увидела, как папку спрятали в стол, и решила её вернуть. Все. Точка.

Рогожкин склонился надо мной, как хищник перед прыжком. Показалось, даже глаза блеснули. Сейчас плотоядно облизнется и проглотит меня быстрее, чем волк всех семерых козлят.

– Это – ложь, Наталья Игоревна. Я могу отвести вас к офтальмологу за справкой об остроте зрения, провести следственный эксперимент или выпытать правду у операционистки, но давайте сэкономим моё и ваше время. С кем вы состоите в сговоре, и с какой целью сымитировали пропажу документов?

Черт, вцепился, как клещ! Меня колотило крупной дрожью, которую было невозможно скрыть. И дух, как назло, затихорился в дальних уголках разума, не собираясь помогать. Тоже мне друг. Бросил одну на съедение банковским акулам и совесть его не глодала. Гад призрачный!

«И вовсе нет! – взвился Индис. – Чем я тебе помогу? Я тоже не знаю, что делать!»

Я громко фыркнула и врезала кулаком по столу, забыв, что банкиры моего собеседника не видят. Рогожкин, конечно, отнес реакцию к своему вопросу и придвинулся еще ближе, заслоняя головой свет люстры на потолке. Теперь или бросаться в атаку или уходить в глухую оборону. К сожалению, бурлящий в крови адреналин исключал второй вариант, хоть он и казался более разумным.

– Хватит ломать комедию, – прошипела я. – Вам заняться нечем? Да хоть запроверяйтесь, я чиста аки слеза младенца! Дайте встать! Отойдите! Сергей Геннадьевич, почему вы молчите?