Фортуна - женщина - Уинстон Грэхем Страница 7

Стоял погожий октябрь, а это воскресенье и подавно выдалось отменное. Я катил в южном направлении, минуя бесконечные и, как ни странно, создававшие ощущение пустыни кварталы многоквартирных жилых домов.

Подъезжая к Ловис-Мейнору, трудно было отрешиться от мысли, что в этом особняке разместились бы добрых восемь семей, если брать за точку отсчета то жизненное пространство, которым они располагают в тридцати милях отсюда. Со всеми пристройками и прирезанными участками усадьба Мортонов казалась городом в миниатюре, только, в отличие от города, на нее было приятно смотреть. Огромный приземистый особняк словно разлегся на солнышке, подставляя ласковым лучам деревянные стены, окна с освинцованными рамами, старинные эркеры на резных деревянных консолях и стройные ряды труб.

На этот раз я доехал до самого крыльца; Эллиот, которого я в свое первое посещение видел выгребающим мусор из гаража, впустил меня в дом. Это был человек лет шестидесяти, с морщинистым лицом и такой же шеей, на которой свободно болтался надетый по такому случаю воротничок.

В гостиной я обратил внимание на картину, явно принадлежащую кисти французского художника. В это время вошел Трейси Мортон, поддерживая под локоть пожилую даму.

— Рад вас видеть, Бранвелл. Любуетесь моим Ватто? — он сделал паузу, чтобы отдышаться. — Разрешите представить вас моей матери. Мама, это майор Бранвелл.

Ага, значит, он наводил справки… Старшая миссис Мортон была высокого роста, с хорошей фигурой и почти прозрачной кожей. В то же время в ней угадывались живость и кипучая энергия, а также способность быстро принимать решения — и не менять их впоследствии.

— Сын много говорил о вас, майор Бранвелл. Кажется, вы вместе служили в Восьмой армии?

— Не то чтобы вместе — в одних и тех же местах. Боюсь, однако, что я по меньшей мере два года назад утратил право носить звание, так что это уже устарело.

— Такие вещи никогда не устаревают, — парировала она.

В это мгновение в гостиную вошла Сара; пока Мортон разливал напитки, мы поддерживали легкую светскую беседу. Обед проходил в продолговатой, наполовину обитой панелями комнате в глубине дома, с узорчатым оштукатуренным потолком и овальным чиппендельским ^[4] столом. За ширмой скрывалась дверь, ведущая на кухню. Нам прислуживал все тот же старик с болтающимся воротничком. Хозяева проявили вежливый интерес к моей работе, и я постарался объяснить, в чем заключается работа страхового агента, особенно напирая на то, что хотя он и представляет интересы страховой компании, но обязан быть абсолютно объективным и не становиться ни на чью сторону, особенно если истец не в состоянии воспользоваться услугами своего консультанта. Я все еще был не большой мастер по части застольных бесед — это давалось мне с огромным трудом. В разгар трапезы Трейси извинился и, отклонив предложение Сары что-то принести, вышел из столовой. С минуту все молчали.

— Чем дальше, тем хуже, — вполголоса произнесла Сара, обращаясь к свекрови. — Срок действия адреналина неуклонно сокращается.

— Осень для него — самое трудное время. Только напрасно он так быстро капитулирует. Случалось, приступы проходили и без ингалятора.

Я молчал, но миссис Мортон сочла нужным дать мне кое-какие объяснения:

— Перед своим пленением мой сын девять часов подряд провел в холодной воде. Тогда-то это и началось. Да и сам плен не мог не отразиться на его состоянии — не только физическом.

— У вас есть еще один сын, миссис Мортон?

— Да. Адвокат. Он служил в гвардии, как его отец. Но ему больше повезло.

Я бросил на нее вопросительный взгляд.

— Мой муж потерял ногу при Сомме.

Старый слуга унес тарелку Трейси — подогреть.

— Я часто думаю, — продолжила миссис Мортон, — насколько я счастливее тех женщин, что принадлежали к старшим поколениям! Их единственным уделом было оставаться дома. Нет ничего страшнее бездействия: оно разъедает душу, — на ее лице отразились боль и гнев. — Один из Мортонов пал при Креси и два брата — при Бленхайме. Основатель рода сложил голову при Марстон-Муре.